Николай Симонов - Сидоровы Центурии

— Сейчас посмотрю, — сказал Павлов, приподнялся и вытащил из правого кармана джинсов свой партомоне. А про себя подумал:

— Ха! Мороженое! Так я и поверил. На пиво или на портвешок, наверное, сшибают.

В партомоне его оказались (единый проездной билет не в счет) следующие дензнаки: бумажная купюра достоинством в 10 рублей, четыре монеты по две копейки для использования в телефоне-автомате и металлический рубль с профилем отца-основателя советского государства В.И. Ленина, отчеканенный в честь его 100-летия. Этой монетой Павлов планировал рассчитаться за комплексный обед из 3-х блюд в главлитовской столовой. Хотя удовольствия от обеда Павлов так и не получил, расставаться с рублем ему было жалко. Поэтому он решил над девицей приколоться, да и заодно отучить от попрошайничества.

— Поздравляю, тебе несказанно повезло. Вместо 30 копеек в моем кошельке завалялся целый рубль. Вот он. Но просто так я тебе его не дам. Выполни условие.

— Какое условие? — спросила девица, заикаясь от волнения.

— А ты подойди поближе, я тебе на ушко скажу, — сообщил он ей с таинственным видом.

Школьница-акселератка с лицом юной Анастасии Вертинской удивленно приподняла брови, подошла еще ближе и наклонила голову.

— Французский поцелуй! — объявил он.

— Целоваться?! По-французски?! Qu'est-ce que c'est? — переспросила она.

— Какая киска?! Дрянь! Малолетка! — не понял Павлов, и для наглядности показал ей кончик языка.

Как он того, собственно говоря, и ожидал, девица отреагировала на его намек очень бурно. Нежный румянец на ее щеках приобрел оттенки багрового цвета, большие карие глаза наполнились слезами.

— Дурак! — сказала она, отпрянув от него, и быстрым шагом пошла по аллее. Жердеобразная ее подруга, в стороне наблюдавшая за результатами переговоров, с перепуганным лицом припустила за ней вслед.

Павлов, ничуть не оскорбившись, сладко зевнул, потянулся и от темы НЛО переключился на приятные воспоминания. О том, как он, будучи девятиклассником, попытался в подражание скабрезных стихов гения русской поэзии А.С. Пушкина, изложить свою точку зрения на половой вопрос в советской средней школе в условиях полного отсутствия какого бы то ни было полового воспитания. Его поэма под названием "Ода подростковому прыщу" пользовалась огромной популярностью среди мужской половины 9-10-х классов (посредством переписывания).

Стихи, конечно, были так себе. Ни на что не претендовавшая и мало что обещавшая ученическая проба пера, которой он, однако, страшно гордился. Но однажды строгий учитель химии и убежденный холостяк Семен Иванович застал его врасплох в процессе творческой переработки вступительной части поэмы, и Павлова вызвали к директору школы. Кроме директора — властного и безжалостного Петра Григорьевича — в кабинете присутствовали упомянутый учитель химии и добрейшая Анна Ивановна, преподававшая в старших классах русский язык и литературу.

От неприятных последствий, вплоть до исключения из школы, Павлова, как он тогда самоуверенно полагал, выручила его находчивость и эрудиция. Несколько лет спустя он по памяти воспроизвел тот разговор в виде драматической сценки, из которой следует, что с учителями ему, как никому другому, просто повезло.

ДИРЕКТОР (строго): Павлов! Мне сказали, что ты порнографические стихи на уроках сочиняешь? И не отпирайся. У тебя Семен Иванович этот листок отобрал? Молчишь? А ну-ка давай, прочитай нам их вслух. Как там, у Грибоедова сказано, Анна Ивановна?

АННА ИВАНОВНА: С чувством, с толком, с расстановкой!

ПАВЛОВ (жалобно): Может не надо?

ДИРЕКТОР (строго): Надо, Павлов! Надо! Чтобы ты понял, насколько все это пошло.

ПАВЛОВ (тяжело вздохнув):

"Богу равным кажется мне по счастью

Человек, который так близко- близко

Пред тобой сидит, твой звучащий нежно

Слушает голос

И прелестный смех. У меня при этом

Перестало бы сердце биться

Лишь тебя увижу, уж я не в силах

Вымолвить слово

Но немеет тотчас язык, под кожей

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя глаза, в ушах же —

Звон непрерывный

Потом жарким я обливаюсь, дрожью

Члены все охвачены…"

ДИРЕКТОР (растерянно): Стоп! Тут в листке написано совсем иное. Может, это не Павлова листок? Да и почерк какой-то неровный. А у Павлова, я знаю, почерк красивый, разборчивый. Анна Ивановна, взгляните.

АННА ИВАНОВНА (со слезами в глазах): Тут почерк с наклоном вправо, а Павлов пишет с наклоном влево.

ДИРЕКТОР: Семен Иванович, вы свободны! (Семен Иванович с вытянутым лицом уходит)