Кейдж БЕЙКЕР Array - Журнал «Если» 2008 № 02

На одной из конвенций Стард-жон произнес целый монолог о любви, сравнив ее с состоянием, «когда тебе становится абсолютно необходимо еще чье-то счастье, помимо собственного».

Истинная человечность может проявиться, как уже было сказано, и в ситуациях нечеловеческих. Например, во взаимоотношениях человека с теми, кого он приручил. Мне не известно, была ли когда-нибудь у писателя собака, однако после прочтения рассказа «Крошка и чудовище» (1947) последние сомнения развеялись. Конечно, была!

Теплота человеческих отношений, взаимопонимание (хотя и не всегда легкое и беспроблемное), нескрываемые чувства и эмоции переполняют новеллы Старджо-на. Оказывается, мечтательность и фантазия в состоянии оживить человека даже после тысячелетнего сна, как это происходит в рассказе «Кейс и мечтатель» (1972); обыкновенное чувство юмора – предотвратить конфликт между цивилизациями, что и продемонстрировал герой «Особой способности» (1951). Разумные жители искусственной микровселенной в притче об ученом-Создателе – «Бог микрокосмоса» (1941) – эволюционировали не только интеллектуально, но и нравственно, придя на помощь попавшему в беду Творцу. В собственном творении возрождается и трагически погибший музыкант – герой пронзительной новеллы «Умри, маэстро, умри!» (1947). А обитатели одной из самых запоминающихся утопий, описанной в короткой повести «Искусники планеты Ксанаду» (1956), овладели, по сути, всего одним искусством – но каким! Искусством общения – в него входит и взаимопонимание, и умение слушать, и поставить себя на место другого, и разделить боль, и научиться, и научить…

Однако не следует думать, что Теодор Старджон всю свою писательскую жизнь разглядывал человеческую натуру исключительно в розовых очках. Многие его новеллы наполнены не светом, а мраком, и автор не скрывает влияния на него литературы ужасов и психоаналитических откровений о темных – но опять же человечных – сторонах нашей души. Такова классическая история «одержимой» машины – «Убий-дозер!» (1944): ее герой, инфернальный пришелец, превращает земной механизм в покорного исполнителя своих черных замыслов. В «Медвежонке профессора» (1948) та же роль предназначена злой игрушке, управляемой кошмарами, излучаемыми мозгом невинного ребенка. А то, что дети вовсе не обязательно должны становиться героями «ужастиков», демонстрирует история звездного Маугли из рассказа «Ракета Мяуса» (1946). В самый разгар холодной войны Старджон написал собственный вариант ядерного Апокалипсиса – мрачный и трагический рассказ «Гром и розы» (1947). Реквием на атомном пепелище – какие уж тут розовые очки…

С романами Старджону повезло меньше – хотя из шести написанных один, по крайней мере, ныне безоговорочно причислен к классике жанра. Дело не в том, что они банальны или скучны; скорее, наоборот – слишком самобытны, порой вызывающи, слишком переполнены непривычными, какими-то колючими и дискомфортными идеями, чтобы потрафить среднестатистической читающей публике. Хотя нужно признать и другое. То, что с таким блеском удавалось писателю в короткой форме, при переходе к книжному формату часто оборачивалось любопытными и провоцирующими лекциями и трактатами, но не более того…

Самый известный роман Старджона назван программно – «Больше, чем люди» (1953). Он принес писателю высшую тогда, до появления премии «Хьюго», награду – Международную премию по фантастике. Старджон одним из первых заговорил о коллективном разуме, как новой ступени эволюции – идея, развитая так называемой гештальтпсихологией и ставшая модной в 1920–1930 годы. Впоследствии о том же писали многие, и порой более изысканно, но Старджон был одним из первых, если не самым первым. В романе конфликт пятерки «ненормальных» детей, образующих своего рода гештальт-организм, и «нормального» общества обострен еще и тем, что по отдельности каждая единица этого нового вида Homo gestalt не только не «суперкинд», но по сути урод, пария. Обреченный, как минимум, на одиночество и неприкаянность. Клинический идиот, со-циопат, две немые девушки, не по годам развитый искусный манипулятор; и самый беспомощный из всех – младенец-монголоид с синдромом Дауна… По отдельности – жалкие и беспомощные, отчужденные от сообщества людей. Вместе – суперорганизм, созвездие гениев, новая ступень эволюции. Может быть, новая надежда для человечества. Причем не только с точки зрения биологии, физиологии или психологии! «Больше, чем люди» сообща успешно преодолевают препятствия, которые веками разобщали, разъединяли «нормальных» людей – расовые предрассудки, социальную немоту, эмоциональную тупость и примитивизм, зависть, ксенофобию, различные и часто враждующие между собой взгляды на секс, религию, нравственные нормы. Ведь неслучайно же третья, заключительная часть романа названа одним словом: «Мораль»!