Виталий Каплан - Философ

- Или наоборот. Пойми, тут не бывает простых решений.

- Мне ли ты объясняешь? Я ли не запирал им компьютеры на ключик?

- Что они и преодолевали посредством булавки.

- Или вынимал модемы.

- После чего Ленка объявила голодовку, а шустрый Олежка смылся на пару дней. Как выяснилось, к Лёньке Бутягину. Благо, родители у того расслаблялись в очередном круизе, а пацана оставили наедине с компьютером и глухой прабабкой.

- Которую Лёнечка строил по стойке "смирно".

- "Тростию же направляй заблудшего на стезю его..."

- Пробовал. Но знаешь, давай не будем. Вот про это - не будем.

- Уж больно ты нежен, как я погляжу.

- Уж какой есть.

- Неудивительно, что они уходят. Понимаешь, важно не то, куда. Важно - от кого.

- Ну ты, умный! Поговори мне!

- 12

Я резко поднялся, шагнул вперёд, и он тоже подался мне навстречу - из овального, в дубовой раме зеркала. Оно досталось Марине ещё от её бабушки.

Дымчатая поверхность отражает край кухонного стола, белую дверцу холодильника, меня - невысокую личность с изрядными залысинами, с имеющим быть животиком и серыми мешками под глазами. Нет, надо, надо бросать курить. И пиво тоже. И по утрам бегать... надо...

Они спят - каждый в своей комнате. Умаявшийся от инквизиторских трудов прыщавый мой Олежка, который так не любит манную кашу и алгебру, а любит... Я теперь уже и не знаю, что он любит.

Пухлощёкая моя Ленка, расцветшая ещё не женской, но уже и не девчоночьей красотой, дылда моя лопоухая, не нужны тебе эти королевские льняные локоны и эльфийские, в пол-лица, глазища. Ты и так хороша.

Они спят, и я не вижу их сквозь обклеенные зелёными обоями стены, не вижу - но слышу их прерывистое дыхание. Или это мне только кажется, что слышу.

Вы только не бросайте меня, ладно? Никогда.

Довольно, Философ!