Вадим Каплун - Бурда-Моден

Жизни не было, но она дорожала. Нищие завывали в переходах, хватали за рукава и матерились, если подавали мало. О беженцах из одной республики помнили до беженцев из другой. Рубль увядал, кабаки цвели. Торопились успеть, не упустить, перебирая оставшиеся доступными радости. СПИД не пугал. Гоняли по иссохшим венам активированный уголь и "мульку", запивали транквилизаторы вином. Неприемлющие химию медитировали перед экранами. В речах не искали смысла, слова гипнотизировали. Женщины пили наравне с мужчинами, мужчины превращались в истеричек.

И все ждали, спрашивали друг у друга, самих себя и модных астрологов: "Когда же это кончится?", не подозревая, что "это" уже кончилось и не вернется никогда.

Часовой на крыльце, не отрывая зада от ступенек, подвинулся чтобы пропустить нас. Мы прошли и Гулько, неожиданно повернувшись, пинком свалил часового с лестницы.

- Не спи, дурень, пропадешь, - ласково напутствовал он. Парень копошился на земле и физиономия у него была обалделая.

- Это кто? - спросил я. - Рожа незнакомая.

- Новенький. Местный...

В коридоре стоял сумрак, с потолка капало. За два месяца я выучил коридор наизусть - изуродованные стены, куски дерьма и штукатурки, копоть, битое стекло, объедки, заскорузлое тряпье.

У двери бывшего директорского кабинета висел щит некогда наглядной агитации. "В плюрализме наша сила!", "Народные депутаты района" и так далее... Бумаги на щите давно не осталось - пошла на подтирки и самопалки. Картон ободрали для растопки. До фанеры не добрались, но зимой настанет ее черед.

Под щитом - я вздрогнул от неожиданности - сидел, подставив под зад "дипломат", мэр поселка Александр Владимирович Ярошин. Он как всегда вежливо поздоровался, я как обычно не ответил. От него несло мертвечиной абстрактный гуманист, такой не заживется. Гулько открыл дверь, высветив на миг обрывки страшных рож на стенде, и мы вошли в штаб.

Вся команда была в сборе. Костик-радист примостился у своего ящика и, пусто уставившись в стену, крутил настройку. Шуров сидел мрачный, Пшибурджевский пьяный. Status quo. Откуда же этот мороз по коже?

Зловещая картинка. Завешенное одеялом окно, керосиновая лампа на столе, запах свежевыпитого и страшное, с выкаченными глазами, лицо Пшибурджевского.

Я подошел к Костику, похлопал по плечу, а когда он, дернувшись, снял наушники, спросил:

- Ну как, старичок, наладилось?

Костик мотнул головой. Интересно, что он сейчас ловил - штаб в Симферополе, "ВВС" или "Новую Россию" из Москвы. И заменить-то его, гада некем...

- Здоров, капитан! - Пшибурджевский изобразил что-то на манер пионерского салюта. - Слыхал, бабу словили! Что, девоньки, разыграем?

- Поговорить с ней сначала надо, поговорить. А потом уж и... посоветовал негромко Петрович. Он устроился уютней всех, в уголке. Сидел, укутавшись в телогреечку и посасывал самопалку. Автомат под боком, кисетик по рукой и табачок его пах не сушеным навозом, а очень даже хорошо. Хозяйственный мужик Петрович.

- Ух вы девоньки, шустрый какой! - возмутился Пшибурджевский. - Знаю я твое "поговорить"! Что мне из нее, холодец потом делать? Тебе старому она без надобности, а мне без ласки тоска! Моя последняя...

Он подробно и с удовольствием рассказывал про свою последнюю, "царицу любви", а я смотрел и пытался понять насколько он сегодня вменяем. Перманентный делирий, да... Редко до меня доходили его мысли - сюрные, гротескные картинки, напоминавшие обрывки плакатов на стенде в коридоре. Сивуха и бабы, кровь, изящная рюмочка из хрусталя и что-то приятное, связанное с ней, опять сивуха и бабы, но уже разможженные, пережеванные гусеницами, и снова сивуха, и огонь... Рожа у него была обгорелая, глянцевая, в шрамах и пигментных пятнах. Рассказывали, будто горел он в танке под Астраханью, но в подобное верилось слабо. Тот кто побывал под Астраханью - там остался и рассказать уже ничего не мог. Да и мало меня это интересовало. Сумасшествия в нем присутствовало не больше чем в остальных, а дело Пшибурджевский знал хорошо. Парни его просыхали редко, но дралась как камикадзе и из под гусениц у них не уходил никто.

- Ладно, - сказал я. - Там посмотрим.

- Чего смотреть? - весело сощурился Пшибурджевский. - Чего тебе смотреть? У тебя, ух девонька! Ты ее по усмотрению пользуешь - хочешь спишь, а хочешь к стенке ставишь!

- Я не понял... - откашлялся Потапов, но его перебил Шуров.

- Действительно, коллеги, дело серьезное. Коллега Петрович прав допрос необходим... А затем, приняв обоснованное решение... М-м-м... конечно можно и... Жесткость в отношении агентуры противника вполне допустима...