Конни Уиллис: Вихри Мраморной арки

— Знаешь, двадцать лет прошло. — Кэт ловким движением выудила галстук из вороха вещей на кровати. — Теперь их там, наверное, полчища бегают. — Она поцеловала меня в щеку. — Удачи с докладом! — Подхватила зонтик. — Хочешь на метро — пожалуйста, езжай, — донеслось из коридора, — раз ты его так любишь!

— Непременно! — крикнул я вслед, но двери лифта уже захлопнулись.

Вопреки мрачным прогнозам Кэт, метро за двадцать лет ничуть не изменилось. Ну разве что самую малость. Появились автоматы для продажи билетов, турникет засосал и выплюнул обратно мой пятидневный проездной. На смену деревянным эскалаторам пришли металлические, но все такие же крутые и узкие. Те же афиши мюзиклов по стенам — тогда рекламировали «Кисмет» и «Кошек», сейчас — «Плавучий театр» (и «Кошек»).

Кэт сказала чистую правду — я люблю лондонское метро. Равных ему нет в мире. Бостонская подземка старая и страшная, в токийской людей утрамбовывают как сардины в банку, вашингтонская — вылитое бомбоубежище. Метрополитен сам по себе симпатичен, одно плохо — находится в Париже. Сан-Франциско еще, но там подземка что есть, что нет, без разницы.

Лондонские ветки простираются до самых отдаленных уголков, до аэропорта Хитроу, до Хэмптон-Корта и дальше, в малоизвестные пригороды вроде Кокфостерса или Мадшута. Рядом с каждой достопримечательностью обязательно есть станция метро, так что заблудиться невозможно.

При всем при том, метро — это не просто самый удобный способ перемещения между Тауэром, Вестминстерским аббатством и Букингемским дворцом. Оно само по себе достопримечательность, грандиозный подземный лабиринт из тоннелей, лестниц и коридоров, играющих всеми цветами радуги, как театральные афиши, украшающие стены платформ, и пестрые карты-схемы, расклеенные по всем колоннам, стенам и развилкам.

Я как раз стоял перед такой картой, изучая переплетение зеленой, синей и красной линий. «Чаринг-Кросс». Мне нужна серая ветка. Как ее там? Джубили.

Следуя указателям, я прошел в противоположный конец изогнутой платформы и стал дожидаться поезда в восточном направлении.

Предыдущий как раз отправлялся. На электронном табло горела надпись: «До прибытия следующего поезда 6 минут». Состав начал втягиваться в узкий тоннель, и я знал, что сейчас налетит порыв ветра, потому что воздух понесется вслед за набирающим скорость поездом.

Так и произошло — небольшой вихрь, отдающий дизельным топливом и пылью, взъерошил волосы стоящей рядом женщине и слегка взметнул подол ее юбки. «До прибытия следующего поезда 5 минут», — значилось на табло.

Я скоротал время, наблюдая за парочкой молодоженов, которые, держась за руки, разглядывали афиши на стенах — «Сансет-бульвар», «Осторожно, двери закрываются!» и универмаг «Харродс». В самом конце виднелся плакат с заголовком «Эхо минувшей войны — Лондон во времена «блица», выставка в Военном музее. Станция «Элефант энд Касл»».

— Внимание, поезд! — раздался голос из ниоткуда, и я шагнул вперед, к желтой линии.

Вдоль края платформы шла знакомая надпись «Держитесь дальше от края». Кэт следовала инструкции в точности. Жалась к облицованной плитками стене, как будто прибывающий поезд мог соскочить с рельсов и проутюжить пассажиров на станции.

Он подъехал секунда в секунду, сверкая хромом и пластиком. Чистый пол без следов жвачки, на оранжевых плюшевых сиденьях ни пятнышка.

— Прошу прощения! — Женщина рядом со мной убрала фирменный пакет, освобождая место.

В лондонском метро даже пассажиры не такие, как в других городах — отличаются особой вежливостью. И начитанностью. У соседа напротив я заметил «Холодный дом» Диккенса.

Поезд замедлил ход. «Риджентс-парк», — объявил чеканный голос.

«Риджентс-парк». Тогда, в наш прошлый приезд, Старикан, услышав название станции, рванулся из поезда с победным кличем: «Голова здесь!»

Это он увлек нас в сумасшедшую погоню за останками сэра Томаса Мора. Мы отправились в Тауэр, посмотреть на драгоценности короны, и Кэт, коротавшая время в очереди над фроммеровским путеводителем «Англия на 40 долларов в день», вдруг воскликнула:

— А знаете, тут похоронен сэр Томас Мор! Который «Человек на всё времена». — И мы гурьбой потопали осматривать могилу.

— Остальное желаете? — поинтересовался Старикан.

— Остальное? — не поняла Сара.

— Здесь только тело, — пояснил Старикан. — Нужна еще голова! — С этими словами он потащил нас к Лондонскому мосту, где голова Томаса Мора во время оно торчала на колу, потом в Челси-Гарден, где ее похоронила, сняв с кола, дочь Томаса, Маргарет, и, наконец, в Кентербери. Пятясь задом и давая пояснения на ходу, Старикан привел нас к маленькой церквушке, где в настоящее время покоится голова.