Ференц Кашшаи - Телечеловек

- Кстати о самостоятельности, - бросил министр. - Ведь ваш теледвойник с самого начала ведет себя не так...

- Как действовал бы я? - подхватил я.

- Разумеется!

- По-видимому, в этом состоит одно из удивительнейших преимуществ моего аппарата: вы сами убедились, теледвойник профессора Бирминга наделен способностью самостоятельно действовать и принимать решения на основе собственного волеизъявления!

- Вот это да! - воскликнул Монсен. - Вы заговорили языком своего дружка!

- Что вы хотите этим сказать?

- Я имею в виду вашего теледвойника, профессор.

Реплика Монсепа меня несколько озадачила. После минутного замешательства я все же продолжил свою мысль:

- Словом, биокамеры передают мысли не механически, а функционально, они в полном объеме переносят все функции центральной нервной системы и других органов, и, таким образом, теледублер...

- Вы сказали "теледублер"? - хором воскликнули все трое и многозначительно переглянулись.

Я мучительно раздумывал, как бы растолковать им все это попроще.

- Поймите, бога ради, ведь "репродуцированный Бирминг" это не что иное, как я сам в копии, ну, мой дубликат, что ли. Поэтому не удивительно, если подчас мы с ним будем употреблять одни и те же выражения.

Окаменевшее было лицо министра несколько оживилось. Он сел и холеными пальцами принялся вертеть ножку бокала. Видимо, этот жест настроил его на юмористический лад, правда, далеко не безобидный.

- Итак, милейший профессор, стало быть, вы-то и есть главный бунтарь! Ваша вторая "натура" выдала вас с головой, что называется, со всеми потрохами! Ха-ха-ха!

Засмеялись и мы, но это был смех сквозь слезы.

В тон министру Монсен тоже попытался шутить:

- Думается, вы собираетесь организовать облаву на самого себя, дорогой профессор!

Не знаю, как остальным, но мне от этой плоской шутки стало не по себе.

- Я - сторонник демократических свобод, в частности свободы слова и действий на пользу обществу. Это известно всем...

- Вот и предоставьте нам свободу действий в поимке вашего теледвойника, - поспешно подхватил министр.

- По-моему, - продолжал он, - начать следует с того, чтобы опровергнуть в какой-нибудь газете достоверность всех сообщений об открытии Бирминга. При этом неплохо бы ввернуть в статью какие-нибудь морализирующие рассуждения. можно подпустить и философии.

- Но как это сделать, господин министр, чтобы не прослыть...

- Сумасшедшим?

- Вот именно!

- Придется с этим примириться. Из двух зол надо выбрать наименьшее. Хуже, если за границей будут знать правду о вашем открытии! Вашего "репродуцированного Бирминга", профессор, мы скоро обезвредим, и вы сможете продолжать свои эксперименты. Конечно, в обстановке строгой секретности, вы ведь понимаете, нельзя допускать никакой огласки... А тем временем страсти улягутся, и о "помешательстве" профессора Бирминга скоро забудут. Любая новость через три-четыре дня перестает быть злободневной.

- Все это так, господин министр, но надо же как-то объяснить, почему я отказываюсь от своего сообщения!

- Напишите, что вам захотелось высмеять участников Бодиэнского конгресса и доказать, что все эти одержимые глашатаи так называемой мирной пропаганды, - эти слова, язвительно улыбаясь, министр произнес с подчеркнутым сарказмом, - подобны безмозглым пешкам в чужих руках. Они сами способны поверить во что угодно и требуют того же от других...

- Неплохо! - бросил Монсен.

- ...и сами, - продолжал министр, пропустив его реплику мимо ушей, - под стать теледублерам. Кстати, откуда вы взяли это словцо?

- В древнегреческом языке слово "теле" имело два значения, - пояснил я, - "дальний" и "совершенный".

- Одним словом, сравните их с теледублерами, число которых при желаний можно бесконечно умножить, воспроизводя от одного субъекта, и они будут хором повторять все, что им прикажут.

Представитель сената даже прищелкнул языком:

- Недурно придумано! Тут уж никто не сочтет вас безумцем, скорее наоборот!

- А в остальном положитесь на меня, уважаемый профессор, - продолжал министр. - Чековая книжка при вас?

- Да.

- Превосходно! Ну-ка, взглянем... Гм... Вырвано девять чеков, я запишу их номера. Пусть только ваш Бирминг заявится в банк: там мы устроим ему западню и схватим! Да, чуть было не забыл: как же так, профессор? Совсем недавно вы уверяли, что добились лишь частичных результатов, и вдруг теперь...

- Неожиданным успехом мы обязаны одной непредвиденной случайности, в существе которой мне до сих пор не удалось разобраться. В данную минуту я еще не могу объяснить, чем вызван столь необычайный эффект, а всякого рода предположения считаю неуместными.