Герберт Циргибель: Иной мир

Если бы я мог быть таким, как Соня. Она плачет. Она все время проводит в лазарете и оплакивает его. Я не могу плакать, и я не могу перерабатывать свои чувства в числа и формулы, как Чи. Что происходит в душе Гиулы, я не знаю; он бесперестанно цепляется за иллюминатор и таращится в окружающую пустоту. Паганини, Дали, как часто ты хотел в своем безумии стать птицей, хотел летать от звезды к звезде. Теперь ты стал птицей.

Я постоянно думаю о нем. Я никогда не забуду его мучения и его радости, его темные и светлые часы. Ты избавлен. Скоро мы последуем за тобой…

Второе июля

Сегодня мы выбросили первый зонд. В нем информация о нашем местоположении и наш призыв о помощи, больше ничего. Ни слова о двух наших мертвых спутников. Почти час мы могли наблюдать за зондом, затем он утонул в ярком солнечном свете. Надежда…

Смерть Паганини не отпускает нас. Никто не говорит об этом, но его душа, кажется, бродит как призрак. Я боюсь, что мы все сойдем с ума. Или мы уже давно сошли с ума? У нас не было больше никаких критериев измерения. Только одно я знаю точно: Нет ничего боле бессмысленного, чем слово « время». Только сейчас я понял, что это значит, когда астрономы на Земле по отношению к Вселенной постоянно ведут речь о миллионах или миллиардах световых лет. И даже это надуманно земное, на самом деле понятие времени в космосе просто смешно. Я начинаю считать нелепым, когда ставлю дату: через восемь или через двадцать четыре часа. Я мог бы точно так же написать: Восемь или двадцать четыре миллиона лет спустя…

Двенадцатое июля

Мы наговорили последнее приветствие на пленку. Чи был очень сдержанным, спокойным как всегда, мужество Сони было достойно восхищения. Я тоже постарался совладать со своими нервами. Гиуле это не удалось. Он не мог договорить до конца. Мы налили ему немного коньяка. Через час после того, как был выпущен зонд с кассетами, взволнованный Чи появился в саду. Он, возможно, написал два неверных числа в информации о нашем местонахождении. Их нужно непременно передать с последним зондом. Меня не удивило бы, если все расчеты оказались бы неверными. Я взглянул на несколько его формул и чисел. В них столько нулей. Я не уверен — разве можно «0» возводить в степень? Я не могу ни читать ни рассчитывать: так тяжело сконцентрироваться. И эта тишина, жуткая тишина. Хоть бы это вскоре закончилось. Мы разлагаемся заживо…

Позднее…

— Первый зонд уже возможно приближается к Земле, — сказал Чи.

Мы подумали о его неверных числах и молчали.

— В первом зонде данные были правильными, в этом я уверен.

После паузы: «Почему вы молчите?»

— О чем нам говорить, Чи? — спросил Гиула. — Мы же обо всем поговорили, обо всем. Только одно я еще хочу знать. Какой смысл в жизни? Зачем мы живем?

Чтобы достичь познания, — ответил Чи.

— Какого познание?

— Что есть рай, созданный для нас людей.

— Мечта, — сказал Гиула, мечта.

Немного погодя Соня сказала: «Люди всегда искали рай за пределами Земли. Все религии направляют свой взор в никуда. Они не поймут, что Земля это все».

— Все может быть, — прибавил я. — Чтобы понять, что значит Земля, необходимо прежде познакомиться с этим миром.

Тишина. Мы слышим только тиканье наших часов. Это похоже на громкий стук. Так стучит судьба в ворота — еще семь месяцев. Через иллюминатор на нас пялятся звезды, уже несколько месяцев. Они будут и дальше таращиться на наш мир. Час за часом, день за днем, неподвижно словно жуткая тварь с миллиардом глаз…

— Возможно, Паганини все же был прав, — прошептал позднее Гиула, — он всегда хотел летать от звезды к звезде. Где-то могут быть другие населенные миры, лучше чем тот, по которому мы тоскуем.

— Нет мира лучше Земли, — ответил Чи, — потому что не может быть воды лучше, чем на Земле, Земли лучше, чем на Земле, облаков лучше, чем на Земле, более прекрасных лесов, чем на Земле. Всего вы, люди, добились кровью и потом, всех сокровищ, которые мы слышим, видим, можем почувствовать…

— Но есть другие населенные миры, — прервала его Соня, — возможно мы однажды вступим с ними в контакт.

— Никогда, Соня. Миллионы световых лет не преодолеть. что толку от ответа на вопрос, который дойдет до нас через десять, двадцать или больше миллионов лет? Предоставим фантастике изучение глубин Вселенной…

Я сказал: «Никто не может сказать: То невозможно, и это невозможно. Есть другие населенные миры. Значит, однажды люди отправятся в странствие и нанесут визит своим соседям».