Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной

Лореллея величественно заняла оставленное ей около О Джугия место, но к еде не прикоснулась.

И Скалий впился в нее взглядом.

- Иль знания о колдовской силе, превращающей уголь в алмаз, а города в угли, отбили у прекрасной дамы аппетит?

- Ваша всесвятость, - вступил мой Никита. - Получение бриллианта из угля - величайшая заслуга вашей ученой. Однако не имеет ничего общего с превращением вещества и с вырывающейся при этом стихийной силой.

Бережной поддержал его:

- Кроме того, цель нашего прибытия к вам на Землию - убедить ваш народ отказаться даже для далекого потомства от овладения энергией, которую вы называете стихийной силой, уничтожившей древние города.

И Скалий был так же невежествен, как и его современники. К тому же, пораженный душевным недугом, он ничего не понял из сказанного, кроме того, что ему не подчиняются, не отдают силу для уничтожения лютеров. Но он был еще жесток и лукав.

- Я позволил вам полюбоваться хозяйкой замка, пленяющей всех, перед тем, как судить ее в вашем присутствии. Колдунье, получившей в своей адской кухне бриллиант из угля, надлежит при всей ее сверкающей красоте самой превратиться в жалкий уголь. Спасение ее только в вашей покорности Мне.

"Так вот в чем был подлый замысел папия! В расчете, что мы, гости Землии, не выдержим страданий прекрасной Лореллеи, раскроем ему свои тайны, чтобы он с новыми знаниями губил целые народы!".

Я задрожала, но почувствовала на плече руку с трудом поднявшегося отца, решившего оттянуть время.

- Вы сами, ваша всесвятость, сочли возможным признать в нас гостей из другого, как вы заметили, известного вам места. Не будет ли полезным, ваша всесвятость, вызвать сюда знатоков знания, способных понять всю сложность того, о чем вы хотели узнать?

- Не что я хотел бы узнать, а что давно знаю, - снова злобно перебил И Скалий. - Узнать все от вас надлежит слугам Святой Службы увещевания во главе с Кашонием. Такова Моя воля. Поторопитесь, ибо суд Мой над колдуньей не терпит отсрочки.

Он был безумен в своем воображаемом величии, этот серый невзрачный человечек, одновременно и страшный, и жалкий. Глаза его выпучились, усы обвисли.

Кашоний смотрел в его полуоткрытый скривившийся рот, в уголках которого закипала пена.

Я отвернулась.

И думала не об ужасе уже изведанного мною костра, а о страшной заразе, проникающей в человека, и о словах мудреца: "Хочешь перестать быть человеком, захвати власть".

По мановению руки И Скалия "пир" превратился в "судилище".

"Суд" в рыцарском зале был устрашающим представлением, посвященным не столько несчастной обвиняемой, сколько нам, пришельцам, вынужденным сидеть за столом.

Кресло папия на помосте повернули так, что мы видели теперь И Скалия сбоку. Несравненную мою Лореллею без ребенка, оставленного мне, поставили перед ним, между двумя стражами в черных одеждах, с алебардами в руках.

Кашоний в своей зловещей алой мантии олицетворял и церемониймейстера, и обвинителя, и подобострастного холуя И Скалия.

Прежде чем начался "процесс", я вспомнила про листовку, сочиненную Мартием Лютым для папийских наемников.

Ее припасла и показала мне старая раменка, моя наставница. Табор, свободно кочуя между враждующими сторонами, за хорошую плату перевозил это "поэтическое оружие". Я помнила эти стихи одной рифмы.

НАД ВЛАСТЬЮ ВЛАСТЬ

Безмерная опасна власть,

Хотя, попав удачно в масть,

Пожить в довольстве можно всласть,

Богатство у народа красть

И в тайники добычу класть,

На неугодных львом напасть,

Клыкастую оскалив пасть.

Но... есть у власти той напасть:

Коварна лесть, как рыбья снасть,

Зацепит лесть рассудка часть

И льстиво даст бесславно пасть.

Вот такова "над властью власть".

Но сейчас маленький серый человечек в сияющей драгоценной тиаре был на вершине своего жестокого и ничем не ограниченного владычества.

Лореллея стояла перед ним, красотой и бесстрашием как бы противостоя невежеству и произволу.

Кашоний напыщенно возвестил, что суд Всевышнего, воплощенного в Великопастыре всех времен и народов, - это "Божий суд", который состоится после конца света над всеми смертными, но одной из них дано держать ответ уже сейчас.

- Признаешь ли ты, дочь Мрака, - тихим голосом начал папий, - свою вину в сношениях с нечистой силой и в колдовстве?

- Я не признаю ни вины своей, ни права судить меня, - гордо ответила Лореллея.

Я смотрела на нее со страхом и восхищением, встретясь глазами с ее ясным взглядом.