Жозеф Рони-старший - Айронкестль

Приведенные в замешательство, Коренастые отказались от дальнейшей борьбы. Два передовых челнока присоединились к другим, и все скрылись по освещенным звездами волнам.

На острове нашли воинов, численность которых возросла на отряд, приведенный Варцмао. Часть отправили за оставшимися в подземелье.

— На этот раз, я думаю, мы спасены — сказал Курам.

Филипп думал точно так же. Лишь бы удалось достигнуть берега, где ожидала часть сил Гура-Занка, и вернулся бы оставшийся в пещерах отряд, тогда Коренастые почти наверняка должны будут пока отказаться от преследования.

— Только бы ничего не случилось с Диком, — думал Филипп.

Но и эта тревога быстро рассеялась. Дик и остававшиеся с ним спускались с красного утеса.

Тогда победа предстала во всей своей ослепительности.

Варцмао и его воины с мистическим восторгом взирали на светозарное видение, выведенное Вождем-Привидением из недр земли. Их вера в непобедимость белых приняла характер догмата. Они знали о множестве западней, понаделанных в подземных областях Коренастыми в течение веков, и не могли постичь, каким образом маленькая кучка людей сумела избежать их и вдобавок освободить чудное создание с золотыми волосами.

Главные силы Гура-Занка были на берегу. Без всякой помехи они занимались тем, что подбирали раненых и забирали пленных для торжественного пиршества. Набралось уже свыше пятидесяти.

— Хороший праздник будет! — заметил Курам, которого людоедство нисколько не смущало.

— Эта ужасно! — вздохнула Мюриэль.

— Клянусь Юпитером! — проворчал Дик, — в этом нет ничего особенного.

Воины Варцмао отправились в путь по направлению к родному лесу. Одних из раненных и пленных скрученными вели в арьергарде. Других несли на щитах или на перекрещивающихся ветвях. Так должны были делать предки Гура-Занка в те времена, когда цари ассирийские сдирали с побежденных врагов кожу, как с деревьев кору, еще тогда, когда Египтом владели гиксы…

Ничто не изменилось с тех отдаленных времен и, вероятно, с еще более отдаленных. То же оружие было у Гура-Занка, те же снаряды, те же обряды и те же враги. Сколько раз во тьме воинственных веков так же, как эти, шли другие Коренастые, чтобы послужить пищей победителю.

И сколько пыток и увечий вынесли побежденные Гура-Занка от победителей Коренастых!

— Да, — прошептал Филипп, думавший обо всем этом, — это сцена из древних веков.

Он шел, задумавшись, рядом с Мюриэль. Временами их взгляды встречались, и в них была глубокая нежность.

— Когда-нибудь все это кончится! — сказала она.

— Да, конечно, но кончится, быть может, исчезновением Коренастых и Гура-Занка. От пуль, бомб или бичей белых… Ибо наша цивилизация, Мюриэль, самая смертоносная, какая только когда-либо появлялась на Земле. За три века мы стерли с лица земли больше народов и народностей, чем все народы-победители за все древние и средние века. Разрушительная сила римлян была детской игрой рядом с нашей. Разве вы, Мюриэль, не живете на столь же обширном, как Европа, материке, на котором вы предварительно истребили краснокожих?

— Увы!.. — вздохнула молодая девушка.

Образ ее отца предстал перед ней так отчетливо и ясно, что она жадно протянула руки, как для объятья.

— Мы еще далеко от лагеря? — спросила она.

— Часа два пути, быть может.

— А если он подвергся нападению за время вашего отсутствия?

— Это почти невозможно… Не так ли, Курам?

— Да, господин. Коренастых, которые напали на нас на берегу озера, было так много, как из двух кланов. Этого почти никогда не бывает. При лагере остался Голубой Орел и с ним больше воинов, чем их было у Варцмао. И что могут поделать Коренастые против карабинов и ружей, и пулемета?

Эти слова несколько успокоили Мюриэль, и она стала говорить о своем плене.

Жизнь Коренастых почти походила на жизнь животных.

Они много спали, даже днем, но в возбужденном состоянии могли ходить без устали, и тьма не останавливала их.

Они никогда не прекращали преследования каравана. Их жрецы делали таинственные жертвоприношения, для которых закалывали воинов по жребию. Их усыпляли с помощью растений, затем вскрывали у них шейные вены.

Кровь их собиралась вождем. Если жертва не умирала, ей даровали жизнь.

— Я еще не совсем понимаю, почему они пощадили меня, — сказала Мюриэль. — Мне казалось, что я для них что-то вроде фетиша, присутствие которого должно было принести им победу над врагом.

Кроваво-красная луна, близкая к закату, стояла над западным горизонтом. Шакалы выслеживали двуногих; на минуту мелькали их острые морды, торчащие уши, и снова они испарялись во мраке; коренастый силуэт льва вырисовывался на вершине холма; рев его наполнял пространство, затем он стушевывался, удивленный.