Джон Кифауэр - Дай мне твою холодную руку

- Мистер Крафт разговаривает со мной, слышите? Каждую ночь. Он просит меня помочь. Послушайте!

- Ради бога, Джордж, никого здесь нет! Оставь меня в покое!

Кочанная голова принялась покачиваться из стороны в сторону: "Да, это он... Я привел его, мистер Крафт! Да, искал... Это тот человек, мистер Крафт..."

Кроме Джорджа, ни один голос не нарушал ночной тишины. Но сам факт, что я стоял, прислушиваясь - быть может, минуту или две, - свидетельствует о том, что паутина этой истории опутала меня глубже, чем я того хотел.

Мое нежелание прислушиваться рассердило его. Он с неприязнью выпустил меня: "Подождите, она и до вас доберется, эта мисс Анита. Она скверная. Ненавижу ее!"

Не пьян ли он? Прежде я уже говорил Аните о поведении Джорджа. "Я поговорю с ним, - сухо обещала она. - Не обращай на него внимания".

Однако его предупреждение: "Она и до вас доберется!" - прочно засело в моем мозгу. После летних каникул я решил не возвращаться в свою холостяцкую квартиру, и Анита не возражала против такого решения. Порой мне казалось, что я совершаю ужасную ошибку, но уже ничего не мог изменить: своей хитростью и женским коварством Анита была сильнее меня. Она очаровала меня, наверное, так же легко, как Крафта или Джорджа. Сила ее обаяния удерживала меня рядом: такая сила сначала притягивает, а потом разрушает до основания. Я понимал это, но необъяснимая усталость мешала мне противиться колдовству.

Итак, я переселился к Аните. Вечерние прогулки, пляж, объятия в лучах луны - мы были счастливы, как только могут быть счастливы двое влюбленных. Мои руки, шептала она, напоминают руки ее отца. Ее часто посещала мечта, некое туманное видение, как она играла в детстве, сидя у отца на коленях, а он подбрасывал ее и ловил своими добрыми, ласковыми руками.

Руки. Они не покидали ее ни на миг. "Обещай, что не будешь бить меня, часто шептала она. - Ты же знаешь, Крафт..." При этом ее пальцы касались острия иглы, словно испрашивая защиты у поблескивающего металла. "Однажды отец ударил меня... Лучше бы он уронил... Тони, обещай мне..."

Однажды она все же вывела меня из терпения. Вид ее иглы, с которой она не расставалась даже в постели, угнетающе подействовал на меня.

- Зачем ты ее носишь? - тогда я, как мог, пытался избежать ссоры.

- Привыкла. Как ты к своим сигаретам! С ней мне спокойнее, - был ответ.

- Немедленно выбрось ее! - приказал я, но Анита, казалось, не слышала.

- Я не могу без нее, милый.

Я поднял руку, чтобы сорвать иглу, как вдруг острая боль неожиданного укола заставила меня на время позабыть все слова. С блестящим жалом в руках Анита попятилась от меня.

Даже теперь, прикованный к Джорджу, возле грязной ямы, в которой копошатся двое потных полицейских, я не могу забыть шок от того укола.

Страх. С этой ночи он уже не отпускал меня. Как тупая боль, он пробирал мои внутренности, но ни разу не стал настолько острым, чтобы заставить меня расстаться с Анитой.

В один из последних выпавших нам вечеров ветер ожесточенно задувал в окна, донося завывания Джорджа, беснующегося в темноте, возле своего домика: "Да, мистер Крафт, да... все, что прикажете... Это его имя?"

- Он совсем спятил, - сказал я Аните. - Ты должна рассчитать его.

- Это мой дом. Я нашла его, и он нужен мне. Не обращай внимания.

Так заканчивались все наши разговоры на эту тему. На следующую ночь крики Джорджа стали непереносимыми. Разбуженный ими, я встал и принялся одеваться, собираясь спуститься во двор, чтобы успокоить безумца. С непонятным беспокойством я обнаружил, что Анита тоже проснулась, приподнялась на локте и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Не могу забыть страх, который светился в них. "Крафт, не надо!" - прокричала Анита, метнувшись и обхватывая меня за шею.

- Это я, Тони.

- Не надо, Крафт! - ее голос дрожал, а пальцы лихорадочно ощупывали ворот ночной рубашки в поисках иглы.

Я встряхнул ее. Должно быть, она очнулась. Гораздо слабее она в третий раз прокричала: "Крафт, не бей меня!" - и затихла.

Включив ночник, я склонился над ней и замер, пораженный. Запавшие губы стали бесцветны, глаза страшно расширились и потемнели, во все стороны из них били фонтаны страха. Она лихорадочно продолжала ощупывать верх своей сорочки, не находя там иглы. Потом, осознав неправильность поисков, она свернулась в клубок и, как змея, метнулась к столу, куда вечером положила иглу. Я сгреб ее, не на шутку рассерженный, крича ей в лицо, что меня зовут Тони! "Крафт, нет!" - она с прежним ужасом всматривалась в меня, постепенно слабея.