Джордж Кинг - Сердце полуночи

- До свидания, добрый Торис.

Торис понял, что никогда больше не увидит ее черных волос и изумрудных глаз.

- Который теперь час? - спросил он.

- Четвертый на исходе. До заката остался один час.

- Возьми золото и уходи сейчас же. Пусть никто тебя не видит. Найдешь цыган и спросишь... мадам Дачию.

Юлианна поцеловала его в губы.

- Прощай, Торис, верховный жрец Милила.

- Прощай, - ответили его губы. Юлианна встала с кровати, и вскоре ее уже не было в комнате.

***

Торис очнулся, может быть, через несколько минут, а может быть, несколько часов спустя. Одна мысль сверкала в его воспаленно мозгу подобно свету маяка: Юлианна забыла кинжал.

***

Геркон Люкас сидел в темноте зашторенного кабинета. Крошечный огонек свечного огарка, прилепленного в центре стола, казалось, сгущал тени еще больше, вместо того чтобы рассеивать мрак. Бард сидел в глубокой задумчивости, неподвижный, как каменное изваяние. Его стальные глаза были устремлены куда-то вдаль, на какой-то невидимый предмет, расположенный далеко за пределами кабинета. В руке он держал единственную красную розу, которую вытащил из стоявшей на столике вазы. На кончике его большого пальца выступила круглая капелька крови.

- Юлианна... - негромко пробормотал он.

Занавеска перед ним раздвинулась, и в проеме показалась рука с двумя кружками пенящегося мекульбрау. Следом появился и сам обладатель этой руки высокий молодой человек в алом атласном камзоле без рукавов и великолепной кружевной сорочке. Одеяние его отличалось такой редкостной красотой, что даже всякое повидавший Люкас невольно задержал на нем взгляд. Затем он прищурился и перевел взгляд на лицо черноволосого красавца.

- Закрой занавеску, Казимир, - сказал Люкас.

Озорно улыбаясь, Казимир поставил перед своим отцом кружку с вином и повернулся, чтобы задернуть штору.

- И тебе добрый вечер, - заметил он, опускаясь в кресло и приподнимая в сторону отца свою кружку.

- Какое тут подают мекульбрау, мастер Люкас?

Не ответив на его вопрос, бард негромко прогудел:

- Я навестил сегодня твоего жреца. Казимир отпил глоток вина и сверкнул глазами:

- Ну и как тебе понравилось дело моих рук, отец?

- Я думаю, что он еще жив, - заметил Люкас. - Если ты это имеешь в виду.

Он положил розу на стол перед собой и принялся рассматривать на пальце капельку крови.

- Все еще жив, но разбит вдребезги, как пустой кубок из-под вина, похвастался Казимир, выразительно глядя на нетронутый бокал перед Люкасом. Он жив и способен чувствовать боль. Я многому научился у твоего фон Даакнау.

Люкас размазал капельку крови между большим и указательным пальцами.

- Ты не понимаешь, Казимир. Какие бы мучения он ни испытывал, это не является достаточным, чтобы...

Казимир решительно поставил на стол кружку с мекульбрау и сказал жестким голосом:

- Мне казалось, что мое искусство доставит тебе немного удовольствия. Я позвал тебя сюда затем, чтобы выпить за наше будущее... и затем, чтобы ты своими глазами видел, как я буду убивать жреца.

Он снова взялся за кружку и приподнял его жестом произносящего тост.

Люкас неохотно взялся за свое вино:

- Мы выпьем, потом прикончим жреца и отправимся на охоту? Казимир злобно ухмыльнулся:

- За наше чудовищное будущее, за отца и сына! Выпьем до дна, как выпьем мы и вино нашей жизни в ипостаси чудовищ!

Люкас улыбнулся. Поднимая свою кружку, он чокнулся с сыном и поднес вино к губам. Оба выпили единым духом, запрокинув головы, и со стуком опустили пустые кружки на поверхность стола. Казимир вытер губы рукой и громко рыгнул.

Люкас от души рассмеялся.

Не прошло и минуты, как Казимир вскочил на ноги и раздвинул занавеску, прикрывающую вход в нишу. В кабинет хлынул яркий свет масляных ламп из таверны, и Люкас, слегка побледнев от неожиданности и щурясь от яркого света, чуть привстал. Казимир схватил его за руку, словно почтительный внук, помогающий подняться своему престарелому деду.

- Идем, отец, - проговорил он театральным шепотом, достаточно громким, чтобы его услышали ближайшие посетители. - Зачем нам ждать? Пойдем сейчас же наверх, добьем нашего святошу!

Женщина средних лет с бочкообразным телом испуганно покосилась на странную пару. Казимир смерил ее мутным взглядом и похлопал по спине. Повернувшись к отцу, юноша приложил палец к губам.

- Пожалуй, я говорил слишком громко!

Затем он тяжело облокотился на плечо барда, дыша ему прямо в лицо запахом выпитого мекульбрау.