Карл Шрёдер: Герой

Дикий рев прекратился. Джесс жадно вдохнул воздух полной грудью и зашелся в кашле. Капли крови разлетелись во все стороны. Хрипло глотая воздух, он глянул вперед. Его сносило в направлении каких-то огромных наростов на спине мегажука. Разрушенные дымящиеся рога торчали, словно причудливо выветренные изваяния, каждое несколько сотен футов высотой. Джесс осознал, что одна из труб по-прежнему ревет, но в одиночку она перестала быть опасной.

В отдалении «Мистель» окуталась клубами реактивного выхлопа и начала увеличиваться в размерах.

«Я сумел», — подумал Джесс. Потом все мысли и чувства смешались, и он закрыл глаза.

Пузыри перелетали через край корыта. В центробежном тяготении городка Айтлин они кружились, переливались и медленно дрейфовали в сторону под воздействием силы Кориолиса, пока снижались. Джесс зачарованно следил за ними — не потому, что не видел пузырей прежде, а потому, что не видел пузырь падающим.

Они оба провинились, поэтому сегодня он и его старший брат Камрон стирали костюмы для всей труппы. Джессу нравилось это занятие, у него не было другой возможности пообщаться с братом, если не считать короткий обмен репликами во время тренировок и выступлений. Камрон был на десять лет старше Джесса и мог бы с таким же успехом жить в другой семье.

— Знаешь, именно так устроен мир, — произнес Камрон.

Джесс вопросительно взглянул на него.

— Пузырь, — пояснил Камрон, кивая на маленькие радужные сферы. — Весь мир такой пузырь.

— Ну не-е-ет.

Камрон вздохнул.

— Возможно, отец не желает платить за твое образование, Джесси, но меня он послал в школу. Трижды. «Мир Вирги представляет собой полый резервуар под давлением, пять тысяч миль в диаметре».

Один большой пузырь почти достиг пола. Солнечный свет заглянул в окно — золотые лучи далекой Кандесс, которая была привязана к одной точке в небе, а кольцеобразный деревянный город вращался в ее лучах. Через несколько секунд луч убежал, оставив после себя жемчужное сияние облачного света.

— Весь мир — пузырь, — повторил Камрон, — и все наши солнца искусственные.

Джесс знал, что мелкие светила, которые освещали сферический объем не более пары сотен миль в диаметре, созданы человеком. Однажды ночью они пролетали мимо одного из таких солнц, и Джесс разглядел огромный механизм из стекла и металла. Отец назвал его плазменным генератором. Но самое крупное из светил, настолько древнее, что висело на своем месте с самого сотворения мира, и такое яркое и горячее, что ни один корабль не мог приблизиться к нему…

— Кроме Кандесс, — возразил Джесс. — Кроме солнца солнц.

Камрон самодовольно кивнул.

— И Кандесс в том числе. Более того, тот, кто ее создал, изготовил много ключей, чтобы управлять ею, но все они утеряны. — Еще один поток яркого света ворвался в прачечную. — Кандесс сделана людьми, но теперь никто не может ее выключить.

Мыльный пузырь переливался розовым, зеленым и желтым цветами в дюйме над половицами.

— Это просто глупо, — засмеялся Джесс. — Потому что, если весь мир простой пузырь, то он…

Пузырь коснулся пола и исчез.

— …может погибнуть в любой момент, — закончил Камрон. Он посмотрел Джессу в глаза, и его взгляд был серьезен.

Джесс вздрогнул и вытер рот от запекшейся крови. Грудь болела, в голове стучал паровой молот. Он чувствовал такую слабость и тошноту, что сомневался, что устоял бы на ногах, окажись в зоне действия силы тяжести.

Джесс парил, невесомый, посреди странного леса как будто из бредового кошмара. Его окружали бледно-розовые стволы деревьев, которые раскрывались в верхней части не кроной, а единой натянутой поверхностью, местами с широкими круглыми или овальными отверстиями, сквозь которые виднелось небо. С противоположной стороны стволы деревьев не сходились к глыбе земли или породы, как обычно выглядели рощи в невесомости. Вместо этого их спутанные корни образовывали волнистую равнину на расстоянии сотни ярдов от балдахина.

Свет, проникающий сквозь отверстия в балдахине, высвечивал самый странный набор жизненных форм, когда-либо виденных Джессом. Ворсистые создания, по форме похожие на пончики, медленно ползли вверх и вниз по стволам деревьев. Зеркально-блестящие птицы вспыхивали и мерцали, когда луч света попадал на них. То, что он принял издалека за облако, оказалось сосредоточением медуз, созданий обычных для атмосферы Вирги, но эти были гигантского размера.

Все место неприятно пахло — резкий запах, напомнивший Джессу о банках с законсервированными частями животных в одной школе, которую он недолго посещал в детстве.