Александр Шалимов: Тайна Гремящей расщелины (сборник)

Длинный министерский «ЗИЛ» нырнул в зеленый коридор бульвара в Сокольниках и, скрипнув тормозами, замер у подъезда десятиэтажного дома. Не успел Тумов выбраться из машины, как стеклянная дверь в подъезде распахнулась. На улицу вышел невысокий худощавый человек лет тридцати пяти, в сером костюме и высоких — до колен — коричневых ботинках с толстыми шнурками. Его влажные темные волосы были гладко зачесаны назад, в зубах торчала черная изогнутая трубка; на длинном, чуть горбатом носу прочно сидели большие очки в роговой оправе. За спиной висел небольшой рюкзак, в руках был геологический молоток с длинной рукояткой. Человек неторопливо шагнул к «ЗИЛу» и протянул руку к дверце машины.

— Куда собрался, Аркадий? — подозрительно спросил Тумов, помогая приятелю устроиться на заднем сиденье.

Озеров чуть шевельнул бровью.

— Кажется, ты сказал Люде, что мы должны немедленно ехать куда-то?

— По-видимому, но… не буквально сейчас. Может быть, ночью или завтра. Через несколько минут все будет ясно.

Озеров пожал плечами, словно желая сказать, что это не меняет дела, и откинулся на спинку сиденья.

— Можно ехать? — негромко спросил шофер.

— Да, — бросил Тумов.

— Нет, — сказал Озеров.

Он вынул изо рта трубку и указал ею на девушку в ярком платье, которая бежала к машине, размахивая косынкой.

— Вот, — сказала девушка, подбегая, — все, что успела достать. Возьмите…

Она сунула Тумову нейлоновую сетку, в которой лежали свертки, консервные банки и бутылка, запечатанная сургучом.

— Людмила Михайловна, — взмолился Тумов, — помилуйте! Мы еще… не того…

— Вы давно того, — перебила девушка. — И, между прочим, это не вам, а Аркадию. Держите и молчите. А если не сразу уедете, приезжайте вечером оба… Ну, счастливо — ни пуха ни пера…

«ЗИЛ» чуть дрогнул и, набирая скорость, покатил к центру города. Тумов, закусив губы, глядел в зеркало. Там была видна Люда. Она стояла неподвижно у края тротуара, опустив до самой земли цветную косынку.

— Когда и куда ты собирался ехать этим летом? — спросил Тумов после того, как фигура девушки исчезла за поворотом.

— Послезавтра в Петропавловск-на-Камчатке.

— Так и думал…

— Надеюсь, ты вытащил меня из ванны не за тем, чтобы объявить это?

— Надейся, дружище. Пока я сам знаю очень мало…

— Приехали, — объявил шофер и затормозил машину возле мраморных ступеней, ведущих к высоким дубовым дверям.

Когда они вышли из министерства, была глубокая ночь. Уличные фонари не горели. Луна ярко освещала пустынные улицы. Прохожих не было видно. Откуда-то издалека доносились редкие гудки электровозов.

— Пошли ко мне, — сказал Тумов, — все-таки ближе.

Он перебросил за плечо рюкзак Озерова, раскурил сигару и зашагал в сторону Красной площади. Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шел рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами. Друзья молча пересекли Красную площадь, поднялись на мост через Москву-реку.

Тумов вдруг остановился.

— Есть хочешь? — спросил он и покосился на сетку.

— А ты?

— Зверски: я не ужинал.

— За мостом есть скамейка на набережной, — заметил Озеров и тоже глянул на сетку, которую держал в руке.

Они удобно расположились на гранитной скамье, еще сохранившей остатки дневного тепла. Озеров разрезал на газете булку, достал из рюкзака вилку и ложку. Тумов ловко вскрыл карманным ножом две консервные банки, ударом широкой ладони выбил пробку из бутылки с виноградным вином.

Они черпали консервы из одной банки и по очереди запивали вином прямо из горлышка бутылки. А над ними в светлеющем небе ярко горели рубиновые звезды старинных башен.

— Завтрак это или ужин? — спросил Тумов, отодвигая пустую банку и придвигая вторую.

— Это первая трапеза нашего далекого пути, — сказал Озеров. — Признаюсь, никогда еще мне не приходилось есть холодные свиные консервы в два часа ночи на набережной возле Кремля.

— Здесь не Монголия. Разогреть не на чем. Но обещаю, что там, — Тумов указал на восток, — в самой пустейшей из пустынь у нас всегда будет охапка саксаула, чтобы разогреть консервы.

— А помнишь последнюю ночь у подножия Адж-Богдо? — спросил Озеров.

— Помню…

— И наш разговор?