Александр Кириченко: Давным-давно

- Какая воронка? - снова со сдержанным напряжением спросил он.

- Ну там, где эта штука трахнулась о землю, о скалы?

Женька пожевал губами и, прищурившись, спокойно спросил:

- Так, а дальше что?

- А дальше ясно - вода разъедала окалину и просачивалась между напластованиями…

- Тьфу, черт! - взорвался он зло. - Какие напластования?! Ты иди сюда, иди же, иди! - он подталкивал меня в плечо к скале. Подвел к самому обрыву и стал тыкать пальцем в рыже-коричневый овал.

- Вот он, видишь, вот он, этот космический аппарат! Никаких воронок, вот он лежит, в первозданном виде!

И Женька царапнул по ржавой каемке. Вид у меня, наверное, был недоумевающий, потому что он снова махнул рукой и вздохнул:

- Ну ты приглядись, посмотри внимательно! Я с первого раза заметил вон ту линию разделения пластов, наносов. Вон она откуда тянется и вон где продолжается. А овал этот ее прерывает. Присмотрись… Вся эта толща наносов напластовывалась тысячелетиями и тысячелетиями обтекала этот овал. И вот только верхний пласт изгибается и наполняет этот овал - только тогда, видно, оболочка проржавела, проломилась, и осадки лопали внутрь. Вот он, космический аппарат. Вернее, ржавый его след!

Меня задела его самоуверенность. Нужно было сразить его каким-нибудь доводом. И я холодновато заметил:

- А что мы знаем о древних? Открытия отодвигают историю человечества все дальше вглубь. И вдруг выясняется, что они в глубокой древности порошковым методом плавили химически чистое железо. Так что не исключено, что мы наткнулись на проявления деятельности доисторической цивилизации.

Женька как-то обмяк от этих моих слов.

- В глубокой древности, - повторил он мои слова, - в глубокой древности… Надо же!

Он устало опустился на глинистый выступ и, неподвижно глядя на плывущее к нам море, медленно заговорил:

- Слушай, спасибо, конечно, тебе за это открытие и все такое прочее, но, ты меня извини, это уж невыносимая тупость - твоя глубокая древность. Ты посмотри на скалу - это же ракушечник. Какие там люди?! Тогда даже ящеров не было. Это максимум палеозойская эра, силурийский период. Ракушки были тогда самым высокоорганизованным классом живых организмов… В крайнем случае - пермский период, эпоха резкого вымирания плеченогих. Это такие двустворчатые ракушки… Поверь, уж настолько-то я разбираюсь в этом. Учили. Мы ведь живем на границе платформы той эры. И тогда здесь тоже был берег… В глубокой древности! Да сотни миллионов лет этой древности! Вот когда впаялась эта штука в отложения! За такое время трухой рассыпался бы любой сплав. Это еще хорошо, что хоть такой след остался… Сотни миллионов лет, - пробормотал он еще раз совсем тихо, уже для себя.

И тут мне стало тоскливо. Не знаю почему. Собственно, какая разница - тысячелетия прошли с тех пор или миллион лет? Но такой тоски и безотрадности я еще никогда не испытывал. Как будто что-то самое дорогое ушло безвозвратно. Было рядом, близко - и прошло мимо, и нет никакой надежды на будущее.

«Душу из меня вынули», - говаривал мой шеф. И действительно, стоял я опустошенный, обесчувствленный. Может, а скорей всего наверняка, никто не погиб там, просто разведочный аппарат это был или использованный отработанный контейнер с приборами. Или с основной ракеты балласт выбросили. Кого жалеть теперь?…

Но, разобравшись со временем, я могу объяснить теперь ту навалившуюся на меня безысходность.

Будь тысячелетия этой находке, оставалась бы надежда на встречу с ними - пришельцами из чужого мира Они ли вернулись бы, мы ли добрались бы к ним. Но миллионы лет…

Это было чувство одинокого человека, заброшенного на пустынный остров посреди бесконечного океана. Только чувство было сильнее и больше, как Земля, затерянная в космосе, больше островка, - затерявшегося в ее океанах…

Я еще ходил туда несколько последних дней моего отпуска. Подолгу рассматривал рыжий силуэт. Пытался представить размеры, форму аппарата. И неясно было - сам ли он упал, такой изувеченный и деформированный, или тектонические процессы смяли безупречный когда-то овал. Считать, что нам повезло, или их несколько, а то и много еще разбросано в древних отложениях? Если те прилетали сюда не раз?

А по древнему городу уже пробирались к обрыву тяжелые краны, бульдозеры и тягачи - вскрывать грунт над обрывом.

Отпуск кончился, и с тех пор я не приближался к заветному когда-то для меня местечку. Раз только проходил на катере далеко от берега и мельком взглянул на закорючку крана, которая склонилась над темной непривычной щербиной в знакомом с детства силуэте обрыва…