Стивен Кинг: Полицейский из библиотеки

- Когда пасмурно, в комнате становится мрачно, - сказала она доверительным тоном ("Вы ведь не сомневаетесь, что находитесь в настоящей библиотеке".) Она все еще сильно тянула его за рукав. - Вы, конечно, знаете, что городской Совет недоволен тем, что мы тратим много электричества здесь... или возможно, вы этого не знаете, но наверняка, можете себе представить.

- Конечно, - согласился Сэм тоже почти шепотом,

- Но это ничто в сравнении с их недовольством нашими расходами на отопление зимой. - Она закатила глаза. - Нефть обходится так дорого из-за этих арабов, а теперь до чего дошли: нанимают религиозных фанатиков, чтобы пытать и убивать писателей.

- Довольно жестоко, - сказал Сэм и почему-то поймал себя на мысли, что думает о том высоком человеке на плакате, у которого в руке абонементная папка читателя со странной звездой на ней и зловещая тень которого падает на повернутые кверху лица детей. Как темное пятно.

- И конечно, я пробыла в детской библиотеке слишком долго. Я теряю счет времени, когда я там.

- Там интересно, - сказал Сэм. Он хотел было продолжить, спросить мадам Лортц о плакатах, но она опередила его. Теперь ему стало абсолютно ясно, по чьей вине он проделал этот экскурс по библиотеке в такой ни чем не примечательный день.

- Еще бы! Потерпите минутку. - Она положила руки ему на плечи сделать это было не просто: ей пришлось потянуться и встать на цыпочки - на одно мгновение у Сэма промелькнула нелепая мысль, что она хочет поцеловать его. На самом деле она буквально пригвоздила его к скамейке, стоявшей вдоль полки с новенькими книгами.

- Я точно знаю, где найти ваши книги, Сэм. Мне даже не надо проверять по каталогу.

- Я мог бы достать их сам ...

- Конечно, - сказала она, - но они в специальном хранилище, и я не люблю пускать туда посторонних, если я могу сделать что-то сама. Я чувствую здесь себя хозяйкой и всегда знаю, где взять то, что мне нужно... по крайней мере, там. Наверное, вы знаете, что люди такие неаккуратные, они так не любят соблюдать порядок. Особенно дети, но даже и взрослые допускают шалости, если им дать волю. Не беспокойтесь, я мигом вернусь.

Сэм и не собирался возражать, но если бы он и пожелал это сделать, у него не было бы на это времени. Она ушла. Он сидел на скамейке, снова чувствуя себя четвероклашкой... который на этот раз натворил что-то, которого наказали за шалости и он не может пойти играть с другими детьми в переменку.

Он слышал, как мадам Лортц ходила по комнате, расположенной за столиком библиотекаря, и задумчиво смотрел по сторонам. Смотреть было не на что. только книги; хоть какой-нибудь старенький пенсионер читал бы газету или листал журнал. Он и не предполагал, что в библиотеке в маленьком городке жизнь будет бить ключом в будничный день, но чтобы ни одного человека вообще?

"Ну, ведь есть же мистер Пекам, - думал он, - но он прочитал газету и ушел домой. По пятницам газеты ужасно тонкие, как вы знаете. И пыль еще не наросла, нечего вытирать". И тут он подумал, что поверил мадам Лортц на слово, что какой-то мистер Пекам был здесь.

"Наверное так. Зачем ей говорить неправду?"

Действительно, зачем, и он сильно засомневался, что она солгала, но тот факт, что он поставил под сомнение честность миловидной женщины, с которой он только что познакомился, высветил явную преграду в их общении: ему не нравилась эта женщина. Что с того, что миловидная, не нравилась и все.

"Это все плакаты. Никому не понравятся люди, которые выставляют такие плакаты в детских комнатах. Ну и пусть, прошелся по библиотеке, и все. Получай свои книги и вычесывай".

Он заерзал на скамейке, взглянул вверх и увидел цитату на стене:

"Если вы пожелаете узнать, как кто-то обращается со своей женой и детьми, посмотрите, как он обращается с книгами".

Ральф Вальдо Эмерсон.

Эта домашняя цитата тоже не сильно заинтересовала Сэма. Он точно не знал почему... только он подумал, может быть, мужчина, даже книголюб, должен обращаться со своей семьей немного лучше, чем с чтивом. Изречение, выведенное золотыми буквами на полированной дубовой доске, с высоты своего местоположения предлагало ему еще раз задуматься.

Не успел он задуматься, как мадам Лортц вернулась, аккуратно опустив доску перегородки между книгохранилищем и читательскими апартаментами.

- Кажется, я достала то, что вам нужно, - весело сказала она. - Вы будете довольны.

Она протянула ему две книги. Одна - "Спутник оратора" под редакцией Кента Адельмена и другая - "Самые любимые стихотворения американцев". Вторая книга, судя по обложке (поверх которой была надета плотная пластиковая корочка), конкретно никем не редактировалась, но была составлена некой Хейзел Феллеман. "Поэмы жизни!" - гласил многообещающий подзаголовок на обложке. "Стихотворения о доме и матери! Смешные и эксцентричные стихотворения! Стихотворения, к которым часто обращаются читатели Нью-Йорк Таймз Бук Ревью! Далее сообщалось, что Хейзел Феллеман смогла прочувствовать поэтический пульс американского народа."