Стивен Кинг - Тёмная башня - 2 (Дверь между мирами)

И на поясе у этого мужика была пара револьверов.

Они выглядели старыми, как мир, такими старыми, будто их сперли в одном из музеев Дикого Запада... но тем не менее, это были револьверы, и, может, они даже и работали, и Андолини вдруг понял, что ему придется сейчас же разделаться с этим бледным... если только он и вправду не привидение, а если привидение, тогда тут уж вообще ни хера не поделаешь, так что нечего и беспокоиться.

Андолини выпустил Эдди и резким движением откатился направо, почти не почувствовав, что острый камень разорвал его пятисотдолларовый пиджак спортивного покроя. В тот же миг стрелок левой рукой выхватил револьвер, и сделал это, как всегда - здоровый или больной, проснувшись или в полусне с быстротой голубой летней зарницы.

"Хана мне, - подумал Андолини с ужасом и изумлением. - Господи, да я ж таких проворных в жизни не видал! Мне амбец, Святая Мария, Матерь Божия, он же меня щас расстреляет, он ме..."

Человек в драной рубахе нажал спуск револьвера в левой руке, и Джек Андолини подумал - взаправду подумал - что уже умер, а потом понял, что вместо выстрела раздался только глухой щелчок.

Осечка.

Андолини с улыбкой поднялся на колени и поднял свой пистолет.

- Не знаю, кто ты такой, привидение ты ебаное, но с белым светом можешь проститься, - сказал он.

Эдди сел, дрожа от холода, весь в гусиной коже. Он увидел, как Роланд выхватил револьвер, услышал сухой щелчок вместо грохота, увидел, как Андолини поднимается с песка, услышал, как он что-то говорит; и, прежде, чем Эдди сообразил, что он делает, его рука сама нащупала зазубренный обломок камня. Он вырвал его из шершавой земли и изо всех сил швырнул.

Камень ударил Андолини по голове сзади, чуть пониже макушки, и отскочил. Из рваной раны с болтающимся куском кожи брызнула кровь. Андолини выстрелил, но пуля, которая иначе непременно убила бы стрелка, прошла мимо.

"Не совсем мимо, - мог бы сказать Эдди стрелок. - Когда чувствуешь ветерок от пули, нельзя сказать, что так уж мимо".

Отшатнувшись от выстрела Андолини, Роланд большим пальцем отвел назад курок револьвера и снова нажал спуск. На этот раз патрон сработал - сухой, повелительный треск эхом разнесся по всему берегу. Чайки, спавшие на камнях высоко над чудовищами, проснулись и взлетели испуганными, пронзительно кричащими стайками.

Несмотря на то, что стрелок невольно отшатнулся, его пуля остановила бы Андолини раз навсегда, но к этому времени Андолини тоже начал двигаться - оглушенный ударом по голове, он начал валиться на бок. Звук револьверного выстрела показался ему далеким, но жгучая боль в левом локте, раздробленном пулей стрелка, была вполне реальной. Она привела его в себя, и он поднялся на ноги; одна рука у него повисла плетью, сломанная, бесполезная, в другой он держал пистолет и бестолково водил им из стороны в сторону, ища цель.

Первым он увидел Эдди, Эдди-торчка, Эдди, который как-то ухитрился затащить его в это сумасшедшее место, Эдди, который стоял здесь в чем мать родила и дрожал на холодном, пронизывающем ветру, обхватив себя обеими руками. Ладно, может, он здесь и умрет, но хоть доставит себе удовольствие - прихватит с собой Эдди Ебаного Дийна.

Андолини поднял пистолет. Теперь маленькая "Кобра" весила, казалось, фунтов эдак двадцать, но он справился.

"Ну, если опять осечка", - угрюмо подумал Роланд и снова отвел курок назад. Сквозь галдеж чаек он услышал, как плавно повернулся и щелкнул барабан.

Осечки не произошло.

Стрелок целился Андолини не в голову, а в пистолет в его руке. Он не знал, понадобится ли им еще этот человек, но не исключал этого; он был нужен Балазару, а так как все предположения Роланда о том, насколько Балазар опасен, полностью оправдались, то самое лучшее было подстраховаться.

Что выстрел попал в цель, его не удивило; удивительно было то, что случилось с пистолетом Андолини, а из-за этого и с самим Андолини. За все те годы, что Роланд наблюдал, как люди стреляют друг в друга, ему довелось увидеть и такое, но лишь дважды.

"Не повезло тебе, парень", - подумал стрелок, когда Андолини с воплем, не соображая, куда идет, побежал к морю. По рубашке и брюкам у него струей текла кровь. На той руке, в которой только что был кольт-"Кобра", не было пальцев и нижней половины ладони. Пистолет, превратившийся в бесполезный, искореженный кусок металла, валялся на песке.

Эдди ошарашенно уставился на Джека. Теперь уже никто никогда не мог бы сказать, что у Андолини лицо троглодита, потому что у него больше не было лица; на его месте осталась лишь кровавая каша и черная вопящая дыра рта.