Стивен Кинг - Тёмная башня - 2 (Дверь между мирами)

"И все, что нужно, чтобы последний слабенький краешек прибыли, на котором я здесь еще как-то удерживаюсь, растаял наверняка - это послать на хуй пару-тройку сволочных наркашек. Всего-то".

- НЕ МОГУ Я ЕМУ ПОЗВОНИТЬ! - громко и визгливо говорила миссис Ратбан. Ее голос больно сверлил ему ухо. - ОН КУДА-ТО УКАТИЛ ОТДЫХАТЬ СО СВОИМ ЛЮБОВНИЧКОМ-ПЕДРИЛОЙ, И КУДА, МНЕ НИКТО НЕ СКАЖЕТ!

Кац почувствовал, как в желудок начала медленно выделяться кислота (у Каца было две язвы, одна залеченная, другая - кровоточащая, и все - из-за баб вроде этой сучки). Он закрыл глаза. Следовательно, не видел, что его помощник не сводит глаз с подходившего к рецептурному отделу мужчины в синем костюме и золотых очках. Не видел он и того, что Ральф, пожилой толстый охранник (Кац платил ему жалкие гроши и все-таки страшно негодовал по поводу такого расхода; у отца никогда не было надобности в охраннике, но отец, холера ему в бок, жил в то время, когда Нью-Йорк был городом, а не клоакой) вдруг очнулся от обычного тупого оцепенения и потянулся к висящему на бедре револьверу. Кац услышал пронзительный женский крик, но подумал, что просто она только что обнаружила, что весь "Ревлон" дали в продажу; Кац вынужден был пустить "Ревлон" в продажу, поскольку этот потц, Долленц, державший аптеку в конце улицы, сбивал ему цены.

Стрелок надвигался на него, точно гибель, предначертанная судьбой, а Кац думал только о Долленце и стерве, висящей на телефоне; он думал, как чудесно выглядела бы эта парочка, покрытая лишь тонкой пленкой меда и выставленная на муравейник под жгучее солнце пустыни. ОН - на свой муравейник, ОНА - на свой. Прелесть! Кац думал: хуже некуда, совершенно некуда. Старый Кац был так решительно настроен на то, что сын пойдет по его стопам, что соглашался платить только за диплом провизора; и вот сын пошел по стопам отца; и холера папаше в бок, поскольку сейчас этот сын, несомненно, переживает самый паскудный момент в своей жизни - жизни, которая изобиловала паскудными моментами и до срока превратила его в старика.

Сейчас Кац находился в абсолютном надире.

Или так он думал, сидя с закрытыми глазами.

- Если вы зайдете, миссис Ратбан, могу отпустить вам дюжину капсул по пять милли. Этого хватит?

- Этот человек внял голосу рассудка! Слава Богу, этот человек внял голосу рассудка! - И она повесила трубку. Вот так вот просто. Без единого слова благодарности. Зато когда она снова встретится с ходячей прямой кишкой, которая называет себя врачом, то готова будет в ногах у него валяться, башмаки ему собственным носом драить, минет ему делать; она...

- Мистер Кац, - сказал его помощник странно задыхающимся голосом. По-моему, у нас проб...

Раздался еще один пронзительный крик. За ним последовал грохот выстрела, напугавший Каца так сильно, что у него в голове промелькнула мысль: вот сейчас, в последний раз чудовищно трепыхнувшись в груди, сердце остановится навсегда.

Кац открыл глаза и встретился с пристальным взглядом стрелка. Поспешно опустив глаза, Кац заметил в кулаке этого человека пистолет. Слева от себя аптекарь увидел охранника. Ральф, баюкая кисть руки, не сводил с вора выпученных глаз, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Пистолет тридцать восьмого калибра (послушный долгу Ральф не расставался с ним все те восемнадцать лет, что прослужил в полиции... и стрелял из него только в подвальном тире 23-го участка; он говорил, будто дважды применял его, будучи при исполнении - но как знать?) теперь превратился в сломанную железку и лежал в углу.

- Мне нужен кефлекс, - без выражения сказал человек с глазами снайпера. - Много. Сейчас же. РЕЙСЕП пусть тебя не волнует.

Секунду Кац мог только смотреть на него, разинув рот. Сердце бунтовало в груди, желудок превратился в горшок с болезненно бурлящей кислотой.

Он думал, что гаже некуда?

Он действительно так думал?

- Чтоб вы понимали, - наконец сумел выдавить Кац и не узнал звук собственного голоса. Ничего особенно странного в этом не было, поскольку аптекарю казалось, будто рот у него выстлан фланелью, а вместо языка кусок ватина. - Здесь нет кокаина. Это не то лекарство, чтоб отпускать его где по...

- Я не говорил "кокаин", - сказал мужчина в синем костюме и оправленных в золото очках. - Я сказал кефлекс.

"Я думал, что ты так сказал", - чуть не ляпнул Кац этому ненормальному мамзеру, однако решил, что тот может взбелениться. Он слыхал об аптеках, обчищенных из-за амфетамина, из-за бенечек, из-за полудюжины других препаратов (включая драгоценный валиум миссис Ратбан), но кефлекс? Кац подумал, что это будет первое пенициллиновое ограбление в истории.