Фрэнк Герберт - Мессия Дюны

На утесе, где она стояла, появились ястребы. Они искали убежища от ветра. Коричневые, как скалы, с алыми перьями в крыльях. Ее дух устремился к ним: у них было укрытие, у нее — нет.

— Миледи, поднимается ветер…

Она обернулась и увидела гхолу у вход в съетч. Страх охватил ее. Очищающая смерть, вода, отданная телом назад племени, — это она понимала. Но… вернуться назад после смерти, как этот гхола…

Принесенный ветром песок хлестал ее лицо, от него покраснели щеки. Она через плечо оглянулась на пугающую песчаную полоску в небе. Пустыня стала коричнево-багровой, и дюны, точно волны, катились на берег. Чани вспомнила, как однажды Пол описывал ей море. Она заколебалась, охваченная чувством мимолетности. По сравнению с вечностью это лишь песчинка. Прибой дюн прошел у основания утеса.

Буря снаружи стала для нее чем-то всеобщим… Все звери прячутся от нее, ничего не остается в пустыне, кроме ее собственных звуков: песок скрипит, хлеща по скалам, ветер воет, гремят камни, сброшенные с вершины. Это было лишь одно мгновение в ее жизни, но в это мгновение она почувствовала, как космическим ветром уносит всю планету — песчинку в пространстве.

— Нужно торопиться, — сказал рядом с ней гхола.

Она ощутила его страх за нее, заботу о ее безопасности.

— Она срывает мясо с костей — сказал гхола, как будто ей нужно было объяснять, что это такое.

Ее страх перед ним ушел, ведь он так переживал за нее. Чани позволила гхоле помочь ей добраться до входа в съетч. Они добрались до извилистой перегородки, ограждавшей вход. Стражники открыли герметическую дверь и закрыли ее за ними.

Запахи съетча ударили ей в ноздри. Она помнила эти запахи — испарения многих тел, эфирный запах перегонных кубов, знакомые ароматы пищи… и поверх всего этого вездесущий спайс, повсюду меланж.

Она глубоко вздохнула: «Дома».

Гхола высвободил свою руку и стал в стороне в терпеливом ожидании, будто выключенный робот.

Чани задержалась у входа в комнату, удивленная тем, чему она не могла подобрать названия. Это ее настоящий дом. Ребенком она охотилась здесь за скорпионами при свете переносных глоуглобов. Но что-то здесь изменилось… — Не пройдете ли вы к себе, миледи? — спросил гхола.

И тут же сильная схватка пробежала по ее животу. Она попыталась скрыть это.

— Миледи? — сказал гхола.

— Почему Пол боится рождения нашего ребенка?

— Естественно, потому, что он опасается за ваше здоровье, — ответил гхола.

— А он не боится за ребенка?

— Миледи, он не может подумать о ребенке, не вспомнив вашего убитого сардукарами первенца.

Она изучала гхолу — плоское лицо, непроницаемые металлические глаза. Она поднесла руку к покрасневшей щеке. Действительно ли это существо является Данканом Айдахо? Друг ли он? Говорит ли он сейчас правду?

— С вами должен быть врач, — сказал гхола.

И снова она услышала в его голосе страх за нее. Неожиданно она почувствовала, что мозг ее не защищен, что он готов подвергнуться потрясающему вторжению.

— Хейт, я боюсь, — прошептала она. — Где мой Узул?

— Его удерживают государственные дела.

Она кивнула, вспомнив сопровождающий их правительственный аппарат целую стаю орнитоптеров. И вдруг она поняла, что поразило ее в съетче чужие запахи. Чиновники и адъютанты принесли с собой свои запахи, запахи своей пинки и одежды, запахи экзотической косметики.

Чани содрогнулась, едва сдерживая приступ истерического смеха. Даже запахи меняются в присутствии Муад Диба.

— Были срочные дела, которые он не мог отложить, — сказал гхола, неправильно истолковав ее реакцию.

— Да, да, я понимаю. Они летели с нами.

Вспомнив перелет из Арракина, она призналась себе, что не надеялась пережить его. Пол настоял на том, чтобы самому управлять своим топтером. Безглазый, он привел топтер сюда. После этого она поняла, что ее уже ничего не удивит в Нем. Новый приступ боли прошел по ее животу.

Гхола видел ее сдерживаемое дыхание, напряжение мышц.

— Ваше время… подошло?

— Я… да.

— Больше нельзя задерживаться. — Он схватил ее за руку и повел.

Она уловила его панический страх и сказала:

— Еще есть время.

Он, казалось, не слышал.

— Дзэнсунни так советует относиться к рождению, — сказал он, вынуждая ее идти еще быстрее. — Просто ждать в состоянии высшего напряжения. Не сопротивляйтесь тому, что должно случиться. Противиться — значит потерпеть неудачу.

Пока он говорил, они добрались до входа в ее покои. Он отбросил занавеси и крикнул: