Фрэнк Герберт - Мессия Дюны

— Вы говорите о Поле?

— Его влечет к самоуничтожению, — хрипела она, изгибая шею. — Слишком велика тяжесть, слишком много горя. Его уводят от его любви. — Она опустилась на кровать. — Создают вселенную, где он не позволит себе жить. — Кто это делает?

— Он сам! О, в нем так много всего, хотя он всего лишь часть рисунка. И слишком поздно… слишком поздно…

Говоря это, она чувствовала, как сознание опускается слой за слоем. Тело и мозг разделились и слились в вихре прошлых видений… движущихся… сменяющихся… Она чувствовала биение сердца зародыша, ребенка будущего. Меланж все еще владел ею, заставляя плыть во Времени. Она знала, что видит жизнь еще не зачатого ребенка. Но одно было ей известно точно — этому ребенку уготовано такое же ужасное пробуждение, как и ей самой. Он будет сознательным и мыслящим существом еще до рождения.

Чани смотрела на утреннюю пустыню с утеса, расположенного невдалеке от съетча Табр. На ней не было стилсьюта, и от этого она чувствовала себя беззащитной перед пустыней. Вход в съетч находился чуть сзади и выше нее. Пустыня… пустыня… Она чувствовала, что пустыня всюду следует за ней. Возвращение к пустыне — это не возвращение домой. Просто она повернула, чтобы увидеть то, что всегда было с ней.

Болезненная судорога прошла по ее животу. Скоро роды. Она боролась с болью, ожидая родов наедине с пустыней.

Дремотная неподвижность рассвета охватила землю. Тени лежали на дюнах и на террасах Защитной стены. Солнечный свет бил ей в глаза. Бледный ландшафт протянулся под голубым небом. Сцена соответствовала ее скептическому мрачному настроению, которое мучило ее с тех пор, как она узнала о слепоте Пола.

«Почему мы здесь?» — удивлялась она. Это не хаджж, путешествие поиска. Пол ничего не искал здесь, разве что место для ее родов. Он собрал странную компанию для путешествия: гхола Хейт, некогда Данкан Айдахо; Биджаз, тлейлакский карлик; Адрик, рулевой Союза; Гаиус Хэлен Моахим, Преподобная мать Бене Джессерит; Лачма, странная дочь Отейна, которая всюду передвигается под неусыпной охраной; Стилгар, наиб, ее дядя; любимая жена Стилгара, Хара; Ирулэн и Алия.

Звуки ветра в крутых скалах сопровождали ее мысли. Пустынный день начал желтеть.

— Почему такой странный выбор сопровождающих? — спросила она.

— Мы забыли, ответить на ее вопрос Пол, — что слово «компания» означает путешественников. Мы и есть такая компания.

— Но какова их ценность?

— Вот! — сказал он, обратив к ней пугающе пустые глазницы. — Мы утратили простой смысл жизни. Если ее нельзя запечатлеть, побить, прогнать, мы ее не ценим.

Задетая, она сказала:

— Я не это имела в виду.

— Ну, дорогая, — сказал он шутливо, — мы не так богаты деньгами и бедны жизнью. Я злой, упрямый, глупый…

— Нет!

— Это правда. Но руки мои посинели от времени. Я думаю… Я думаю, что пытался изобрести жизнь, не сознавая, что она уже изобретена.

И он коснулся ее живота, чтобы ощутить таящуюся там новую жизнь. Вспомнив это, она положила обе руки на живот и вздрогнула, пожалев, что попросила Пола привезти ее сюда.

Пустынный ветер принес тяжелый запах с зеленой полосы растительности у основании утеса. Суеверие Свободных вспомнилось Чани: злые запахи — злые времена. Она посмотрела туда и увидела появившегося за этой полосой червя. Он выползал из дюны, как из гигантского корабля, разбрасывая песок, но вдруг ощутил смертоносный для него запах воды и бежал, оставив за собой глубокий длинный след.

Червь заразил ее своим страхом. Она возненавидела воду. Вода, некогда душа Арракиса, превратилась в яд. Вода приносит мор. Только пустыня чиста. Ниже ее возвращался отряд Свободных. Они поднялись ко входу в съетч, и она увидела их грязные ноги.

Свободные с грязными ногами!

Дети съетча начали петь, их голоса доносились изнутри, от входа. Эти голоса заставили ее почувствовать, как улетает время, словно ястреб от ветра. Она задрожала.

Какие бури видит Пол свои безглазым видением? Она ощущала в нем яростное безумие и страшно усталость — усталость от песен и споров. Она заметила, что небо стало серым и наполнилось алебастровыми лучами и странными рисунками, вытканными принесенным ветром песком. Ее внимание привлекла белая полоска на юге. Неожиданно насторожившись, она истолковала знак: белое небо на юге — рот Шаи Хулуда. Приближается буря, большой ветер. Она чувствовала предупреждающий ветерок, трение песчинок о ее щеки. Ветер приносил с собой ярость смерти: запахи воды с каналов, горячего песка, кремня. Вода! Вот из-за чего Шаи Хулуд насылает кориолисовые ветры.