Валентин Юрьев - Отбросы

Неожиданно в мыслях возникает картинка из далёкого прошлого: полная идиллия, тихая лесная речка, внешне не таящая в себе никакой опасности, солнце, сосны, стрекозы, байдарка, короче, тихий рай

Я сижу как капитан сзади, гребу, мы плывём под старым разрушенным мостом, течение здесь заметно убыстряется и вдруг кто-то из наших кричит: "Влево! Влево скорей! Там сваи торчат!"

Я врезаюсь веслом в воду и дальше всё изображение движется плавно, сильно растянувшись во времени: брезентовый корпус неустойчивого судёнышка поворачивает влево и ударяется не носом, а боком о большое бревно, хитро спрятавшееся в водяном бурунчике на маленькой глубине, байдарка от удара наклоняется и начинает переворачиваться. Жена, новичок в этом деле, медленно наклоняется вместе с байдаркой, даже не пытаясь сделать корпусом движение для балансировки, она в шоке, в ступоре, а между нами пятилетний малыш, мой сын.

И тут моё тело принимает решение за меня, оно вышвыривает меня из корпуса лодки, при этом нога отталкивается от противоположного борта так, что равновесие восстанавливается, а я оказываюсь в воде и уже руками полностью контролирую устойчивое положение, успевая ещё и весло не потерять.

А если бы я доверился своим раздумьям, то по реке поплыли бы наши рюкзаки… страшно даже подумать…, я бы спасал сына, плюнув на всё остальное, жена, как-нибудь выбравшись из тесного челна, спасала бы себя, а всей команде пришлось бы долго собирать наше барахло по течению реки, вылавливать притонувшую байдарку и хорошо ещё, если её не прижмёт течением ко дну, тогда не оторвёшь….

Все эти мысли проносятся в голове так быстро, что невозможно даже оглядеть всех людей в отсеке и я говорю по праву просто старшего по возрасту:

— Пора открываться.

Никто не возражает, не спорит, решение, внешне правильное и кем-то принятое, всегда легче выполнить, все собственные переживания ложатся на чьи-то плечи. Некоторые в знак согласия кивают, другие смотрят молча. Я делаю паузу, достаточную для того, чтобы самый последний тугодум решился бы сказать то, что сочтёт важным. Однако, гул голосов только усиливается, возражений нет и я решаюсь… Выходим!

— Первый!

— Есть первый!

— Зафиксировать и принять к исполнению следующее:

Открыть батареи, локаторы. Включить освещение. Разрешить радиопереговоры в полном объёме. Провести полную вентиляцию помещений. Провести помывку персонала и затем заключенных по графику. Произвести полную уборку помещений. Шлюзы на Главном кольце пока не открывать.

Направить Капитану Скрэблу послание о том, что мы готовы принять его.

Группа встречи репетирует процедуру, всем свободным — на переработку. К работе привлечь зэков по их желанию, в количестве не более разрешенного.

Биологи пусть скажут, кто им нужен для восстановления.

Оповестить всех исполнителей. Конец связи.

— Первый, есть к исполнению. Конец связи.

Ну, с богом! Перед смертью — хоть помыться! Колёса нашего заснувшего механизма сейчас начнут раскручиваться, засасывая в свою мясорубку всех живых, станция уже пропиталась непереработанными отходами, которые сейчас для нас страшнее товарища Скрэбла.

Ведь ему надо или взорвать нас, что теперь грозит смертью его же собственному кораблю, или взять командование станцией в свои руки. Я думаю, такие полномочия ему даны и он знает код, который подчинит ему Первого.

Он только не может знать, что все эти операции давно расшифрованы нашими хакерами и мало того, ими написан фантомный сценарий, который создаст полную иллюзию передачи власти, после чего нам останется только изолировать наших гостей. А уж что-что, а это в нашей тюрьме исполняется отлично.

И всё же мне страшно. Я слишком хорошо знаю, какие нелепые мелкие случайности могут испортить самый отличный, самый глубоко продуманный сценарий, как маленький гвоздик на дороге ставит точку на красивом путешествии, превращая его в издевательство над гениальностью автора.

Почти всю жизнь у меня в голове сидит один забавный случай.

Давным-давно мой брат, хорошо разбиравшийся в технике и умевший сделать паровоз из самовара, подарил мне мокик — маленький мотоцикл, точнее микромотоцикл без педалей.

Мокик, как конёк-горбунок был так мал, что спущенные на землю ноги вставали на неё полной ступнёй, а при поездке их приходилось складывать, как у кузнечика. Я опробовал это чудо техники в лесах около города и решился совершить более дальнюю поездку, в соседний город, за сорок пять километров.