Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Вскоре после восхода мы услышали снаружи приглушенную возню, невнятный певучий говор; в замке маленькой двери для персонала рядом с большой, через которую нас доставили, бренькнул ключ. Дверка отворилась, и мы увидели, как облаченный в кожу человечек с тетрадкой избавляется за порогом от меча и перевязи. Человечек вошел, и дверь за ним заперли.

Я сказал:

— Приятель, ты, похоже, мал да удал.

Он как будто смутился, а потом, непривычно растягивая слова, произнес нараспев:

— Я быть Тэнь кай Каль, наиглавнейший изучатель Машинная эра. Ты быть Челомат, а… — Озадаченный взгляд в сторону Оддни, долгий, полный глубокого восхищения, но от этого не менее озадаченный. — Нет Челомат, нет Бессмертный, нет первобытень Эпоха Грез, так, да! Э?

Я усмехнулся и сказал:

— С грамматикой полный швах, но я рад, что вы хоть немного говорите по-английски. По-гречески мы оба ни бум-бум.

Недоумение. Он раскрыл тетрадь, полистал и с нескрываемой досадой переспросил:

— Английски? Гречески?

Меня вдруг осенило. Тетрадка-то — пожалуй, самодельный словарик.

— Английский — это язык, на котором мы сейчас говорим. Греческий — тот… — Я указал на него, потом на дверь.

В ответ — неописуемое изумление.

— То речь Челомат. Я… мы… Зейя. — Он опять повернулся к Оддни, приблизился, обошел вокруг, глядя вверх, и отвел глаза, качая головой. Вернувшись ко мне, он сказал: — Найтить Челомат на Афродитэ быть дичь. Челомат нет ходи запредельно. Челомат с Греза? — Сердитый взгляд, грозное потрясание тетрадью. — Агент Бездна Времен? Объяснять, не то… Пеняй на себя.

Я уселся на пол, чтобы наши лица пришлись вровень, и уставился на «изучателя», отчего тому, похоже, сделалось неуютно, хотя глаза во мне — самое человеческое.

— Послушайте внимательно, мистер Тэнь кай Каль. Я не представляю, о чем вы. Что за «Челомат», черт побери?

Он сунул тетрадь под мышку и довольно долго смотрел на меня в упор, стараясь пробуравить взглядом череп, потом сказал:

— Челоматы явись из Эра Грез, летай к звездам, видай все чудеса, вертай домой умирать и оставляй вся наука Бессмертным. Сами сгинуть. Давно сгинуть.

Оддни прошептала:

— Он что же, думает, будто мы пришли сквозь время?

В ее голосе так и слышалось: «Невероятно».

Человечек тотчас обернулся, ошарашенно взглянул на нее и опять отвернулся ко мне.

— Запах Грезы… вторгайся. Отвлекай.

Я тихонько фыркнул. Бедняга понятия не имел, как мощно Ильва Йоханссен раскачала феромоны своей дивизии дубль-тел, чтобы держать меня, чешуйчатого, на боевом взводе.

— Она права?

Тревога. Пожатие плечами.

— Челомат нет ходи запредельно. Бессмертные нет ходи запредельно. Грезы нет верно! Души из Бездна Времен на Аресе? Может, так, да. Титаниды говори… — Снова сердитый взгляд, прищур, подозрение: меня морочат!

Я сказал:

— Вы не видите, что для нас все это чушь собачья?

Но Оддни вмешалась:

— Последовательность… Эпоха Грез, Машинная эра, Бессмертные, Бездна Времен…

Неприязненный взгляд: до человечка дошло.

— Что ты знай еще? После Бездна Времен?

Она сказала:

— Здесь и сейчас?

Он сказал:

— Откуда, по-твоему, берись народ Зейос? Кто создал мы?

Я сказал:

— Ручаюсь, не Господь по своему образу и подобию, верно?

— А кто такие «души из Бездны Времен»? Вы сказать, на Марсе. Марсиане?

Вдали заголосили сирены, и срез неба в окнах под потолком омыли переливы жемчужного света. В дверь забарабанили; наш дознаватель вдруг перепугался и кинулся наутек, выкрикивая что-то на местном гнусном изводе греческого. Дверь открылась, выпустила его и со стуком захлопнулась; языки замков со скрежетом вошли в пазы.

Опять крики. Опять сирены, громче прежнего. Что теперь? Я поднялся на цыпочки у окна и увидел расплавленную звезду, истекавшую в вышине молочным сиянием, достаточно ярким, чтобы отбрасывать тени в оранжевом свете Юпитера и солнца. Оглушительный рев в стороне космопорта, и — один, второй, третий — в воздух взвилось что-то вроде реактивных снарядов. Нет, не снаряды. Они походили, скорее, на выталкиваемые с пусковой площадки пороховыми ракетными двигателями истребители-перехватчики середины двадцатого века, вроде «Старфайтеров F-104»: разворот, сброс стартовых ускорителей — и вперед, изрыгая светлые струи ослепительно синего пламени, лечь на курс к расплавленной звезде.

Расплавленную звезду меж тем точно вспороли; прореха расползлась клоком звездного мрака. «Старфайтер» выпустил по ней маленький снаряд, стремительное пятнышко белого света, но, прежде чем оно добралось до цели, из черноты вихрем вынеслась эскадрилья летающих блюдец.