Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Роберт Эрвин Говард родился 24 января 1906 года в семье сельского врача Айзека Говарда, который практиковал в богом забытой техасской деревушке Пистере. Семья будущего писателя была типично американской — потомки пионеров, еще сохранившие память о тех днях, когда в этих местах проходил Фронтир. Дед по отцовской линии в 1849 году, подобно многим, двинулся в Калифорнию, где только что открыли золото; и если бы не подхваченная в дороге холера, до конца жизни приковавшая его к Техасу, вполне возможно, повторил бы судьбу героев Джека Лондона. Видимо, неслучайно последний стал любимым писателем юного Роберта Говарда… Мать также происходила из семьи пионеров и еще застала последний крупный рейд команчей, некогда безраздельно контролировавших Техас, а впоследствии почти полностью истребленных. И столь же неслучайно подсознательная антипатия к «краснокожим» передалась от матери к сыну. Во всяком случае, знание индейской специфики позже неплохо помогло писателю, когда с фантастики он переключился на вестерны.

А вот что было совершенно нетипично в доме доктора Говарда, так это обилие книг и лелеемая любовь к чтению. Тому в большей степени способствовал сам глава семейства, ставший одним из первых врачей на земле Одинокой Звезды (как называют Техас американцы). Именно в домашней библиотеке Роберт познакомился с Эдгаром По и Вальтером Скоттом, Редьярдом Киплингом и Марком Твеном; и прочитал от корки до корки всего Хаггарда. А мать, часто читавшая сыну вслух, приобщила его и к поэзии.

В течение девяти лет после рождения Роберта его семья колесила по Центральному Техасу, пока не обосновалась окончательно в деревушке под названием Кросс-Плейнс. Именно там в девятилетнем возрасте Роберт Говард написал первый приключенческий рассказ.

А вообще его детские годы прошли под знаком отчуждения — от сверстников, от реального мира за окнами дома. В те годы долина реки Рио-Гранде, где он жил, активно заселялась и застраивалась. Населяли те места в основном простые, работящие и далекие от романтических мечтаний люди: богобоязненные фермеры, скотоводы и нефтедобытчики. Таковы же были и дети «новых техасцев». Немудрено, что в компании с любимыми книгами юный Говард чувствовал себя куда комфортнее, чем в общении со сверстниками.

За окнами кипела по-южному темпераментная, до предела конкретная деловая жизнь — строилась Америка! А мысли подростка витали в иных широтах и в иных временах. К его типично возрастному отчуждению добавилось еще одно: мир, пленивший его воображение, оказался не только не похож на окружающий, но во всех смыслах был ему полярен. «Всю жизнь я провел на юго-западе Америки, — вспоминал Говард, — и в то же время не переставал грезить о северных необъятных ледовых пустынях под низко нависшим тяжелым серым небом. Я и во снах ее часто видел — дикую страну, продуваемую насквозь яростными ветрами, идущими с моря, страну, населенную сутулыми дикарями, взор которых горел необузданной яростью… Никогда в тех снах я не представал сам себе цивилизованным человеком. Напротив, всегда ощущал себя варваром — загорелым до черноты, обросшим, светлоглазым дикарем, вооруженным убойного вида топором или мечом. Я сражался с такими же варварами и дикими зверями или же возглавлял бесчисленные орды воинов, идущих завоевывать цивилизованные страны и оставлявших после себя руины замков и городов и вытоптанные поля и сады. Почему-то я всегда инстинктивно ощущал себя на стороне Варвара, бросающего вызов цивилизации порядка и умеренности…»

Из этих воспоминаний «последнего кельта», как назвал Говарда автор одной из лучших книг о нем Глен Лорд, явствует, что созданный писателем мир «отверженных цивилизацией» — результат не только психологических травм, полученных в раннем детстве, но и более глубинных процессов, происходивших в сознании и подсознании будущего создателя Конана.

Видимо, Роберту Говарду на роду было написано остаться изгоем, человеком, во всех отношениях не приспособленным к окружавшей его донельзя прагматической американской действительности. И своеобразно «отомстившим» ей — своим Суперварваром, грозой всякого порядка и цивилизованности, со временем превратившимся в одного из любимейших героев миллионов американцев!

Для начала Говард занялся собой. Точнее, своим телом. Будущий писатель увлекся боксом, атлетической гимнастикой и бодибилдингом. Закончил школу и поступил в «академию» при колледже в близлежащем городе Браунвуде. Под шикарным названием «академия» в действительности скрывались самые обыкновенные высшие курсы, готовящие мелких клерков, машинисток, стенографисток и прочий, говоря современным языком, «офисный планктон». Уже подумывавшему о писательском ремесле Говарду показалось практичным получить профессию машиниста-стенографиста, и в течение какого-то времени эта традиционно дамская профессия служила ему основным источником дохода.