Журнал «Если» - «Если», 2011 № 04

Они вообще-то были не вредные. Когда в настроении, они щипали Эльку за щеку и говорили, что вообще-то она миленькая, только ей надо бы накручивать волосы горячими щипцами…

— Ты чего встала? — сердито спросила мать. — А ну марш в постель, горе ты мое!

— Ну, мам, — поныла на всякий случай Элька, — я хорошо себя чувствую. Правда.

— …Опровергли панические слухи о том, что канатную грузовую дорогу, соединяющую столицу и угольную шахту «Заветная», разрушили ледяные великаны, — говорил тем временем ведущий. — Инженер-инспектор с бригадой, обследовав места разрушений; установил, что опоры повреждены вследствие схода лавин. Ученый совет Национального мусеума направил в Отдел связей с общественностью официальное письмо, в котором утверждается, что ледяные великаны — существа сугубо мифические, а все случаи их наблюдений связаны с так называемым «белым безумием», поражающим…

Элька впилась в линзу в надежде хоть мельком увидеть господина герцога, но на экране замерцала панорама черного зимнего леса на белом горном хребте, а ведущий пан Велиранд тем временем, невидимый, продолжал:

— Однако обстановка остается тревожной, и те предположения, согласно которым причиной исчезновения всего населения поселка Слава Труду стало нападение тюленей, так и не были опровергнуты. В связи с этим его высочество выделил отряд элитной морской пехоты, которому дано распоряжение отыскивать и уничтожать тюленьи патрули. Поголовное истребление мирных жителей свидетельствует о том, что соглашение о приостановлении военного конфликта между подданными его высочества и морским народом окончательно…

У Эльки запершило в горле, и она сглотнула. Тот тюлень, подумала она, получил свои раны вовсе не от зубов косатки. Уж слишком эти раны казались ровными, будто ножом резаны.

Она покосилась на деда. Он невозмутимо пил чай из блюдечка, при этом противно хлюпая. Эльке никогда не нравилось, как он хлюпает.

— Чаю будешь, дева? — спросил дед.

— Ага, — сказала Элька, но мать прикрикнула:

— Чего скачешь, точно коза. Иди в постель.

Пана Велиранда сменила заставка фильмы, привычная Эльке, потому что фильма эта шла, с перерывами, с начала осени. Элька эту фильму не любила, там ничего не было про потерянных наследников и великую любовь, а было про какого-то рыбака, как он приехал в столицу, и решил стать важным господином, и связался с одной девушкой… а у девушки был богатый покровитель, так вот он…

Близняшки ахали, прижимали ладони к щекам и иногда плакали, а Эльке было не очень интересно. Хотя на столичные улицы и дома в четыре этажа посмотреть, конечно, хотелось. Но деду, видно, тоже не нравилась фильма: он встал, со стуком поставив пустую чашку на пустое блюдечко.

— Я сейчас, — пообещала Элька, — сейчас лягу. Деда только провожу.

В гостиничных сенях дед долго и старательно обматывал ноги портянками, кряхтя натягивал тулуп.

— Деда, — спросила Элька шепотом, при этом изо рта у нее вырывались клубочки пара, словно у маленького дракончика, — а с тюленем чего?

— Каким еще тюленем? — дед повернул к ней лицо, малиново-красное, поскольку долго сидел, опустив голову.

— Ну, деда-а, — проныла Элька.

— Вечно тебе, дева, что-то мерещится. Заблуждения, называемые иллюзиями, конечно, присущи твоему нежному возрасту, но мыслящий человек способен…

— Деда, я ж все понимаю, — зашептала Элька, и пар заклубился вокруг ее бледного лица, — я ж как могила. Только скажи.

— Ничего, — сказал дед, пожав плечами. — Оклемался, перекинулся и ушел.

— Спасибо хоть сказал?

— Спасибо ей, — проворчал дед и более ничего не сказал. Из-за двери несло холодом, и Элька беспокойно переступала с ноги на ногу.

— Как ты думаешь? Это они? Это их… тот поселок, про который пан Велиранд…

— В море, дева, есть всякие твари пострашнее тюленей, — сказал дед. — А ну, марш в постель.

Ночью Эльке снились кошмары — огромные твари выходили из моря: по улицам поселка в странном четком и в то же время призрачном свете двигались густые черные тени, и не было от них спасения.

Утром пришел пан доктор, выпил в кафешке чаю с булочками, вежливо пошутил с близняшками, приложил к Элькиным лопаткам холодную трубу и сказал, что она, пожалуй, здорова, но мыть полы в гостинице ей пока нельзя, потому что холодная вода вредна неокрепшему организму. Так что мать теперь мыла полы сама, а Элька только проветривала комнаты и вытряхивала постели, которые поначалу казались очень тяжелыми, а потом ничего. Зато цыпки на руках сошли, и пальцы сделались почти как у настоящей пани, тонкие, чистые и белые. Матери было обидно: теперь руки покрылись цыпками у нее, и пан управляющий, зайдя выпить кофе, намекнул ей, что с такими руками стоять за буфетной стойкой и неприлично даже.