А Аттанасио - Темный Берег

До того дня Умная Рыбка обращалась с Бульдогом как с человеком и ни разу не показала, что замечает его звериный облик. Последние ее слова глубоко уязвили самолюбие молодого вора. На самом деле оскорбление было еще одним, последним уроком - этим она показывала Бульдогу, что даже любовь имеет свои границы. И Бульдог хорошо усвоил урок. Даже теперь, зная о приближающемся конце света, он не смог заставить себя подняться к бывшей наставнице.

Остаток дня Бульдог провел на причале. Сидя на теплых досках, он глядел на приближавшиеся к городу черные дирижабли - торговцы с юга везли свежие новости. Вскоре после того как дирижабли подплыли к воздушному причалу, фабричные трубы перестали дымить, а в храмах отчаянно зазвонили колокола. Дымовая завеса над городом рассеялась, обнажив грязные улицы и покрытые копотью здания фабричных кварталов. Завороженный этим жутким зрелищем, Бульдог сидел неподвижно. В мрачном лабиринте промышленных районов зловещими багрово-синими язвами выделялись пятна красильных чанов. Между ними черными блестящими змеями извивались многочисленные трубы.

Вскоре в гавань вернулся флот. Вернулся на несколько часов раньше положенного срока - небывалый в истории Заксара случай! Разноцветные суда выходили в море каждое утро, и весь день их огромные паруса-талисманы впитывали излучение Извечной Звезды. Все амулеты города чеканились из этого улова, а Заксар жил за счет изготовления амулетов. В результате сегодняшнего простоя многие горожане останутся голодными. Многие - но не Бульдог.

Бульдог решил не поддаваться отчаянию. Пусть мир катится в бездну это не значит, что он тоже должен погибать. Умная Рыбка обозвала его на прощание псом. Что ж, он докажет ей, что он человек.

В тот день, покинув таверну, оскорбленный Бульдог остановился у клетки с сивиллой. Умная Рыбка держала ее у входа, чтобы та развлекала посетителей своими предсказаниями. Бульдог откинул фиолетовый полог сушеных водорослей и сильно раскрутил клетку. Сивилла захлопала крыльями и пронзительно заверещала. Взметнулся яркий огненный язык. Глядя, как темнеют от гнева яркие крылья, Бульдог расхохотался.

Подробности того дня навсегда врезались в его память. Он помнил, как протянул руку остановить бешено вращавшуюся клетку. Помнил, как крикнул со смехом:

- Скажи мне, сивилла, я пес или человек? Странное создание выдохнуло сноп голубых искр и просвистело:

- Все зависит от того, как ты умрешь! Хохот Бульдога стал еще громче.

- Слышишь, Рыбка! Сивилла не умеет лгать. Я сам себе хозяин и никогда не сдохну, как собака, - а значит, я человек!

С тех пор прошло несколько тысяч дней, и только теперь, когда в мир пришли змеедемоны, Бульдог подумал, что скоро вопрос может быть решен раз и навсегда.

Он вздохнул и огляделся. Рыбаки разбежались, как только в храмах пробили тревогу, и теперь Бульдог вынужден был пробираться между брошенными в панике сетями и кольцами мокрого каната. С громким гудением заходили в гавань последние корабли. Но храмовые колокола уже смолкли, и над покинутым причалом разносились лишь громкие крики потревоженных чаек.

Бульдог вытащил Искатель, открыл его и позвал:

- Котяра!

Амулет привел его обратно на набережную. Теперь здесь никого не было, если не считать копошившихся у замшелой стены бродяг - эти подохли бы от голода, если бы бросили копаться в прибрежном мусоре. Улицы тоже были безлюдны, а на трамвайном круге стояло целых три пустых вагончика.

Бульдог доехал до площади, где еще пару часов назад шумел Ткацкий базар. Сейчас здесь было тихо, пестрые ткани исчезли. Повинуясь магическому ветерку, Бульдог вылез из вагона и пересек площадь. В закатном свете дома отбрасывали длинные тени. Над всем этим нависала каменная стена утеса. В обычные дни ее не было видно в грязном тумане, но сегодня фабричный дым рассеялся, и утес предстал перед Бульдогом во всей своей неприглядности. Изъеденный эрозией камень был похож на огромные пораженные болезнью легкие.

В трамвае вместе с Бульдогом ехала небольшая группа религиозных певцов. Все они бубнили что-то себе под нос и не обращали внимания на опасного попутчика с его зловещим взглядом и хищной улыбкой. Правда, Бульдог хотел, чтобы его сочли человеком, и улыбался, не разжимая губ. Зубы у него были оранжевыми.

Но знакомиться с попутчиками было некогда - призрачный след, приведший его в трамвай, теперь велел выходить. Бульдог послушно соскочил на землю возле мраморной арки в форме извивающегося дракона. Здесь аллея Всех Земель выходила на площадь Скорбящей.