Джон Варли - Тысячелетие

Временные сканеры позволяют нам заглянуть куда угодно, в любой период времени. (Ну, почти в любой.) Именно так мы узнали, что этот самолет потерпит крушение: просканировали газеты и прочли репортажи об аварии. Было бы неплохо просканировать и саму операцию перехвата, но, к сожалению, мы не в состоянии увидеть те места и времена, где мы уже побывали или еще побываем (путешествия во времени круто обходятся с глагольными временами). Поэтому мы не могли знать, нужно ли брать с собой пилота. Но зато мы могли просканировать предстоящее расследование. (Теперь понимаете, что я имею в виду, говоря о глагольных временах? Это происходило сейчас — если слово «сейчас» еще имеет какой-то смысл — у нас в верхнем времени, то есть в будущем. Там операторы сканировали события, которые произойдут через пару дней в 1955 году, то есть по отношению ко мне в настоящий момент тоже в будущем.)

Во время расследования пленка речевого самописца будет прослушана. Мы запишем прослушанное на самоликвидирующийся плейер и оставим его в кабине, где он прокрутит пленку и запишет ее на речевой самописец.

Парадокс!

Из-за того, что мы сейчас делаем или уже сделали, слова, которые услышат все, на самом деле никогда не будут произнесены человеком, чей голос прозвучит с пленки. Они будут/были просто переписаны с той пленки, на которую на самом деле не были записаны из-за того, что мы сейчас делаем или уже сделали.

Приглядитесь к этой последовательности повнимательнее, и вы увидите, как ваши представления о взаимосвязи причин и следствий превращаются в анекдот. Любое рациональное объяснение Вселенной — чушь собачья.

Что до меня, то я давным-давно послала к чертям собачьим все свои рациональные теории. А вы можете верить во что хотите, лишь бы вам это нравилось.

Поиски пропавшего парализатора ни к чему не привели. Я огляделась вокруг, увидела, что на борту кроме нас никого, и крикнула:

— Эй! Все вы, зомби! — Мне удалось привлечь их внимание, и я продолжила:- Поиски не прекращать! Можете разнести в клочья весь самолет. Не останавливайтесь, пока не начнут прибывать слизняки, и даже тогда не останавливайтесь. Я пошла в верхнее время, посмотрю, может, оттуда удастся что-нибудь сделать.

Я побежала в клозет и… прошла через Ворота.

И приземлилась на задницу в сортировочном зале.

Я мигом смекнула, что происходит, и стала орать благим матом. Черта с два мне это помогло. Каждый козел, пройдя через Ворота, орет благим матом.

К современной стороне Ворот примыкает сложный каскад упругих воздушных пандусов, предназначенных для того, чтобы потерявшие сознание или потерявшие от страха голову люди в темпе скатывались по ним и освобождали дорогу следующим. Порой это кончается переломами, но, как правило, незначительными. Время - вот что важно. Мы не можем позволить себе разводить церемонии.

Однако система должна отделять козлиное стадо от команды перехватчиков: первых в гримерную, потом в бокс на замораживание, вторых — на заслуженный отдых. Отправляясь на операцию, мы всегда берем с собой радиопищалки. Сортировочная система улавливает сигнал и действует соответственно. Моя пищалка, естественно, осталась в дежурной комнате.

Так я поимела шанс побывать в козлиной шкуре. Честно говоря, я прекрасно прожила бы и без этого.

Уцепиться за что-нибудь и притормозить не было никакой возможности (недаром пандусы называют воздушными). Я слетела вниз и очутилась на ровной гладкой поверхности, покрытой пластиком, который тут же приклеился к моей коже. Все случилось так стремительно, что я даже последовательности событий не упомню. В какой-то момент механические руки стянули с меня штаны, и я обнаружила, что лежу, спеленутая пластиком в тугой кокон. Руки по швам, ноги в струнку — в общем, лежу солдатиком.

И тут меня объяло голубое сияние. Жуткое ощущение, даже для меня, а я ведь знала, что происходит. Мое тело изучалось в мельчайших подробностях — от костей до кожного покрова. Процесс занял около двух секунд. Меня расклассифицировали с точностью до восьмидесятого знака, и Большой Компьютер принялся просматривать файл с картотекой слизняков, чтобы подобрать мне наиболее подходящего. Это заняло около пикосекунды. За мили отсюда, в слизняковом хранилище, сейчас откинется крышка гроба, и мой сонный двойник перенесется в приемную с перегрузками в двадцать «g» в начале и конце путешествия. Перегрузка вполне достаточная, чтобы вызвать необратимые повреждения мозга, но в данном случае повреждать просто нечего. По сравнению со слизняком морковка - настоящий гигант мысли.