Джон Браннер: Эра чудес (сборник) [Компиляция, сетевое издание]

Моргнем еще раз — и мы застаем поспешно удирающих создателей империи. Они двигаются по направлению к границам Кларета, а там недалеко и до порога, за которым расстилается Великая Тьма».

Спартак увлекся повествованием — это была самая поразительная сказка, какую когда-либо рассказывал человек. Время ее действия охватывало самый длительный период в истории человечества. По сравнению с этим периодом эпоха первоначального накопления знаний, первобытных страстей и достижений кажется каплей в море. «Тогда получается, — рассудил ученый, — что все мы до сих пор пребываем в каком-то завораживающем сне? Мы ничего не знаем о самих себе, о наших предках, источниках нашей силы и могущества?..» Вывод был ошеломляющ — Спартак даже перестал диктовать. Он так и застыл с микрофоном в руке, глаза полузакрыты.

Неожиданно растворилась дверь кельи, и на пороге появился молодой послушник, однако хозяин не обратил на него внимания и продолжил:

«Таким образом тысячелетиями человечество привыкало жить не по средствам. Десятки — нет, сотни поколений, миллиарды людей уверовали в то, что нам вовсе не надо знать, как возникла и погибла империя, как она была устроена, откуда все эти кажущиеся бездонными запасы знаний, различных материалов, удивительных конструкций. Привыкнув жить за чужой счет, люди утратили любопытство. Возможно, вследствие подобного равнодушия и погибла империя. Все рухнуло в одночасье — видно, что-то в окружающем мире оказалось натянутым до предела. Что-то обломилось в основании — и государство пало!»

Молодой послушник, томившийся на пороге, нетерпеливо вздохнул, переступил с ноги на ногу. Посторонний шум привлек внимание Спартака. Он повернулся, исподлобья глянул на гостя, кивнул и жестом предупредил, чтобы тот ему не мешал. Он сейчас закончит.

«После катастрофы невообразимое количество миров оказались в подвешенном состоянии. Скажем так, в пустоте, между блистательным прошлым и суровым, внушающим ужас будущим. Грядущий упадок не заставил себя ждать и был назван Долгой Ночью. Большинство обитаемых миров, чье существование полностью зависело от галактической торговли, скатились к варварству. Они не смогли сохранить свое население. Другие, более удачливые, сумели устроить свои дела. Им удалось хотя бы в какой-то мере сохранить частички прежнего процветания. Правда, по большей части за счет безжалостного ограбления соседей и практически полного ограничения индивидуальной свободы. К таким мирам, например, относится Меркатор, завоевавший ближайшие к нему звездные системы. Редкими счастливцами оказались миры — в их числе и Аргус, галактическая столица, — где удалось ослабить неблагоприятные тенденции, со временем приспособиться к упадку и в какой-то мере сохранить прежние права личности».

От двери ощутимо повеяло сквозняком. Лежащие перед Спартаком бумаги зашевелились — он вспомнил, что его ждут. Еще раз жестом предупредил — теперь недолго, и торопливо, чтобы не забыть, закончил мысль:

«Цель этой работы состоит в том, чтобы дополнить имеющиеся в настоящее время документы, относящиеся к смутным эпохам, а также обрисовать перспективы стоящего на повестке дня нового покорения галактики, на которое нашей расе предстоит скоро отважиться. Оно не должно зависеть от чьих-либо благодеяний или тайной поддержки. На этот раз мы все должны сделать сами! Я не утверждаю, что подобная экспансия обязательно состоится, может случиться так, что мы очень быстро растратим доставшиеся нам ресурсы и окончательно войдем в полосу упадка и деградации. С другой стороны, меня не оставляет уверенность, что подобная тенденция может быть переломлена. Зачатки нового, более светлого будущего следует искать на окраинах освоенной человечеством сферы, подалее от гнилостного влияния Аргуса. Там, где сообщества людей живут по более справедливым законам, где еще не погас свет истины. Я имею в виду такие планеты, как Лудор, Кларет и, наконец, предмет изучения, которому посвящена эта работа, — мой родной Эсконел».

Он отложил в сторону микрофон — шум магнитофона мгновенно утих. Спартак повернулся в кресле и вопросительно глянул на послушника.

— Простите, брат Спартак, — сказал тот. — Брат Ульвин послал меня… У ворот стоит человек, который требует немедленной встречи с вами. Он утверждает, что он ваш брат.

Хозяин кельи едва успел скрыть возглас изумления и дрожащими руками пригладил спутанную, нестриженую бороду. Ее цвет был под стать рясе — такая же неопределенно-мрачная, бурая… Некоторое время ученый помалкивал, потом бодро сообщил посланцу: