Александр Шалимов - Окно в бесконечность. Рассказы и повесть

- Найдут его в погребе, крышка нам всем, старый, - твердила Евдокия Макаровна.

- Не найдут, - не очень уверенно возражал дядя Митрофан.

- А если найдут?

- Ну найдут, так мы с тобой свое пожили…

- Мы-то пожили, - а он? Да и нам обидно до победы не дожить. Может, с отцом Серафимом посоветоваться?

- Дура! Только пикни, я тебе ума добавлю!

- Очумел на старости лет. Отец Серафим, говорят, тоже партизанам помогает.

- Я там не знаю, кому он помогает. Только я попам ни на грош не верю. И точка…

Евдокия Макаровна обидчиво поджала губы и умолкла.

Весь вечер дядя Митрофан был мрачен. На другой день он раздобыл где-то дрянного шнапса, который немцы делали из древесных опилок, и запил.

Евдокия Макаровна спряталась у соседей; она хорошо знала, чем кончаются такие часы запоя. В горнице царил беспорядок; комья засохшей грязи покрывали пол. В открытую настежь дверь задувал холодный ветер.

Время от времени старик начинал бормотать что-то, угрожающе постукивая кулаком по столу. Подпрыгивала зеленая бутылка, звенел стакан. Потом голова старика опустилась на грудь, он задремал. Разбуженный каким-то движением, потянулся к бутылке и увидел Альбина.

Юноша стоял у стола и смотрел на старика с недоумением и болью.

Их взгляды встретились.

- А ты не гляди на меня, - заплетающимся языком пробормотал дядя Митрофан. - Кто ты такой, чтобы глядеть на меня так? Это я с горя… Ты можешь понять мое горе?… Мое бессилие?… Э-э, не можешь ты… потому как ты - неизвестно что. Ну что ты такое, объясни. А может, я тебя выдумал?…

- Зачем вы так, Кузьмич? - тихо спросил Альбин.

- А кто, с тобой не посоветовался? - гаркнул дядя Митрофан; он поднял было кулак, но под взглядом Альбина тихо опустил руку на стол и потянулся к бутылке.

- Нет, - твердо сказал Альбин и отодвинул бутылку.

- Ты у меня смотри! - угрожающе протянул дядя Митрофан и, пошатываясь, поднялся из-за стола.

- Нет, - повторил Альбин и, взяв бутылку, швырнул ее в открытую настежь дверь.

Маленькие глазки дяди Митрофана широко раскрылись. Казалось, он пытался сообразить, что произошло. А когда сообразил, сжал кулаки и шагнул к Альбину.

Юноша не дрогнул. Не отрывая взгляда от глаз дяди Митрофана, тихо сказал:

- Успокойтесь, Кузьмич, успокойтесь. Пойдемте со мной… - Взяв под руку притихшего старика, вывел его в темный сад, подвел к бочке с дождевой водой, зачерпнул несколько ковшей холодной воды и вылил ему на голову. Дядя Митрофан не сопротивлялся, только мотал головой и отфыркивался.

- А теперь спать. Кузьмич, - сказал Альбин, отводя старика в комнату. - Спать.

Дядя Митрофан тяжело опустился на свою койку, поднял глаза на Альбина.

- Я тебе… ничего не сделал?

- Нет.

- Ну, спасибо… Спасибо, сынок… Старик откинулся на подушку и вскоре захрапел. Альбин прикрыл дверь, спустился в подвал, сел на кровать и закрыл лицо руками. Так просидел он всю ночь.

Евдокия Макаровна вернулась на рассвете. Обнаружив, что старик спит, она заглянула к Альбину.

- Как мой-то, сильно шумел? - спросила она, увидав, что Альбин не ложился.

- Нет, - ответил юноша, не отнимая рук от лица.

- А ты что так сидишь? - забеспокоилась старуха. - Аль болит что?

- Да, - тихо сказал Альбин, - я заболел… К вечеру ему стало совсем плохо. Он уже не мог подняться. Поход под проливным дождем и столкновение с дядей Митрофаном лишили его последних сил.

Прошло несколько дней. Альбину становилось все хуже. Бледный и исхудавший, он неподвижно лежал на узкой койке в дальнем углу погреба. Вначале дядя Митрофан выносил его по ночам на виноградник, но однажды вечером, спустившись в погреб, обнаружил, что юноша лежит без памяти.

«Неужели помрет, - думал старик, присаживаясь на край кровати. - Докторов знакомых нет, фашисты всех по арестовали. Что делать?»

Альбин тяжело дышал, что-то шептал в забытьи.

- Давит его этот пояс, - решил дядя Митрофан. - Сниму-ка я его да спрячу. И улик меньше, если эсэсовцы нагрянут.

Разыскав пряжки, дядя Митрофан осторожно расстегнул пояс и ремни портупеи, незаметно вытащил их из-под больного.

Альбин пошевелился, открыл глаза. Дядя Митрофан сунул портупею под кучу тряпья, лежащего на полу, и нагнулся к юноше.

- Лоа, прости меня, - тихо шептал Альбин, глядя широко открытыми глазами в темноту, - нас разделяет вечность. Ты родишься через сотни лет, а я умираю в прошлом. Ничто так не разделяет людей, как время. Если бы ты находилась на другом конце Вселенной, ты была бы ближе ко мне, чем теперь… Ты не любила меня. Я понял это в тот страшный день… в старой Москве, когда ты сказала об отъезде. Твоя поездка в далекие миры Космоса означала разлуку на многие годы. Я не мог выдержать, стал преступником. Клянусь, я не хотел твоей гибели. Нет-нет… Хотел лишь задержать отлет: на месяц, на неделю, на день… А ты погибла из-за меня… Мне больше нечего было делать в будущем. Оставалось лишь бегство в прошлое. Теперь моя очередь. Умираю, но все мысли несутся к тебе, сквозь непреодолимое время. Лоа… Ах, это Кузьмич… Вас я также обманул. Я не достоин вашей доброты… Я не тот, за кого вы меня принимали… Не борец за будущее. Я - беглец в прошлое… Мир будущего… как он прекрасен, Кузьмич!… Если бы вернуться на миг… к работе… друзьям… Лоа, Лоа…