Андрей Корбут - Гражданская война

В этот момент двое мутантов внесли бесчувственную Патрицию.

Я попытался подняться, тогда нога циклопа придавила меня к полу, может быть, не сильно, но ребро! И я едва не потерял сознание от боли.

-- Спокойно, спокойно, дружище, -- продолжала говорить со мной маска тоном старого приятеля, -- игру я буду вести честную... твою дочь мы убьем в любом случае, лгать не хочу, но только от тебя зависит, умрет ли она сразу или смерть будет долгой и мучительной. Ведь может так статься, что она проклянет день, когда родилась. Но если сердце у тебя камень, после нее возьмемся и за твою подружку... Разумеется, такие решения не даются сразу -в вашем распоряжении минута!

"Где же я слышал этот голос?.. -- говорил я сам с собой.-- Конечно, на квартире Томашевского! Или где-то еще? Архив?... Архив, где он? В камере хранения, где-нибудь закопанный в лесу, в швейцарском банке или на вилле Скотта? Да откуда я знаю...Ах, Элен, почему я не отправил тебя сразу куда-нибудь подальше от Парижа... Признаюсь, Патриция, я бы не отказался самолично положить всех этих пятерых под нож гильотины..." -- Мысли мои путались. Что мог я ответить маске, если действительно не знал, где архив.

-- Минута прошла, -- прозвучал приговор, -- Приведите в себя эту...

Когда глаза дочери раскрылись, взгляд ее стал жестким.

Пат не стоило занимать мужества.

-- Она ваша, господа! -- небрежно бросила маска.

"Бог мой!" -- взмолился я, страшнее для Патриции пытки наверное придумать было нельзя: с нее сорвали одежду и нагую стали привязывать к перилам лестницы, сначала сверху за руки, а затем и за ноги, широко разводя их в стороны.

-- Морис, Морис, она ведь только удовольствие получит. Что-то дальше будет... Вот уж посмеемся... Итак, где архив?

-- Я не знаю, поверьте, это правда... Неужели...

-- Солдаты, -- быстро сказал Жорж, -- сюда идут.

-- Ты не ошибся, к нам? -- тревожась спросила маска.

--С ними разговаривала женщина, наверное, она видела, как мы входили в дом.

-- Уходим! Всех троих с собой... Где выход в сад?! -- обратилась ко мне маска. На мое молчание она ответила тем, что направила пистолет в сторону Элен.

-- Три секунды!

-- Через кухню.

Циклоп поднял меня с пола, заломил руку; Элен, положив трехпалую клешню ей на плечо, заставил идти Жорж, а Патрицию повел он, командовавший всем, схвативший ее за волосы и приставивший снизу к подбородку дуло пистолета.

Но дверь на кухню была забаррикадирована изнутри.

-- Кто там еще? -- не теряя самообладания, грозно посмотрела на меня маска.

-- Вероятно, экономка с внуком... -- (я и забыл о них!)

-- Комнаты наверху выходят в сад?

-- Да, две из них.

-- Все, быстрее, быстрее.

Входную дверь вдруг разнесло в щепки. Гостиная потонула в дыму. Я вырвал руку... Раздалась стрельба. Кто-то падал. А по лестнице поднимался человек в маске, с Пат, не отпуская ее.

Я поймал Жоржа, вернее, его автомат и, воткнув ствол ему в живот, нажал его же пальцем на курок, выворачивая мутанту внутренности; завладев оружием, оттолкнул Элен за диван и, бросился на второй этаж. Перед тем, как я оказался в спальне, где скрылась Пат, оттуда донеслись выстрелы. Я ожидал увидеть там все что угодно, только не то, что увидел, и в изумлении остановился посредине комнаты. В ней находились Пат... и Роберто...

Он сидел в углу, в метре от распахнутой балконной двери и немыслимо! Он целовал ладонь Патриции, и она тому не противилась. Нагая, удивительно красивая, она смотрела на него, и ненависти в ее взгляде не было.

Руки мои по прежнему сжимали автомат, направленный на них обоих.

Роберто?!

В спальню ворвался солдат, бравый десантник, зараженный войной, и его желание убивать сработало быстрее, чем его способность здраво рассуждать, чем я о чем-либо подумал, но быстрее пули оказалась Пат. Всколыхнувшись, словно наседка, берегущая свое дитя, она накрыла Роберто своим прекрасным телом. Только тогда я выбил из рук солдата автомат.

О, Пат!

Она жила еще минуту, не больше, умирая на руках у Роберто.

-- Ты все-таки урод! -- все же с непреодолимым отвращением, слабея, сказала она ему.

Затем она взглянула на меня и произнесла совсем тихо:

-- Он твой сын... CА 666... в ее палате...

Я всегда верил в рок, но разве не рок, то, как она погибла -- защитив мутанта от рук человека...

38.

Я и Элен ехали к Филидору. Сен-Клу не был чем-то особенным. Всеобщее разорение и страх на лицах людей, иногда встречавшихся нам на пути, следы пожаров и горе парижан, потерявших родных и близких, разграбленные магазины, перевернутые и сожженные автомобили, и затаенное торжество победителей в глазах мутантов -- всюду было одно и тоже. Все говорило о том, что этой ночью Париж пережил кошмар тем более страшный, что его ждали, рано или поздно. Но тучи, столь некстати оккупировавшие прошедшей ночью небо, рассеялись, и яркое солнце светлым днем, казалось, старается искупить чужую вину...