Алексей Корепанов - Что-то происходит

Корепанов Алексей

Что-то происходит?

...И было немного страшно, и долго потом не могло успокоиться сердце, и приходилось сидеть, закрыв глаза, и с трепетом ждать, когда же замрет внутри неведомый маятник. Маятник останавливался и куда-то исчезал, и безвозвратно тускнели странные образы, плавно поднимаясь безмолвной стаей и растворяясь в тягучем течение минут.

И проступало окно, и ночь за окном с привычной луной и знакомыми звездами, и нехотя цокал будильник, дремали на столе бумаги и книги, висели над безлюдными тротуарами бледные цепи фонарей, и здания, погруженные в ночь, сонно цедили темноту порами окон.

Возвращалось знакомое, привычное, обступали неизменные вещи, и дружелюбно молчал диван, и соглашался с ним письменный стол, и книжные полки мягко поблескивали стеклами, успокаивая, и кресло прочно стояло в углу, всем своим видом стараясь убедить: все в порядке, ложись-ка спать. И я покорно ложился и лежал, вслушиваясь, ожидая, что отобьется от причудливой стаи какой-нибудь слабый мерцающий образ, утомленно падет с высоты и заполнит собой бесконечную ночь. Но пастух-будильник все щелкал и щелкал бичом, подгоняя свое печальное стадо, а растворившаяся стая больше не давала знать о себе. Ничего не возвращалось, и я, наконец, засыпал.

Но проходило время, и однажды вечером, весенним или зимним, осенью или летом, когда я сидел за столом в своей комнате с окном, повернутым к серым домам и Вселенной, вновь что-то едва уловимо менялось, и начинал свое дело неведомый маятник - и виделось, виделось, виделось... Сдвигались, поворачивались, притирались, с шорохом терлись друг о друга разноцветные льдинки-стеклышки калейдоскопа, маятник раскачивался рывками, нащупывая единственно правильный ритм, все дышало, менялось, искало - и вдруг растворялось, сливалось в единственно правильном движении - и Вселенная пульсировала сопричастно моему сознанию, и сознание мое становилось сопричастно Вселенной. Мы входили друг в друга - я и Вселенная, - сливаясь, няконец, в тот забытый (или еще непознанный?) совместный поток, в котором переплелись и звучат все миры и пустоты, в тот поток, где един я, человек, - и галактика, камешек на краю марсианской пустыни, муравей и квазар, оранжевые льды не открытой еще нами планеты Анизателла, хвост кометы, звездный протуберанец, одинокая радиоволна и тончайшее волокно галактических Странников, сотканных из гравитационных полей.

И в едином потоке не пропадало ничего, и на все находился ответ. Я срывал травинку - и гасла звезда; вспыхивала Сверхновая - и лопались почки каштана под моим окном; метеорит врезался в Меркурий

- и меняли цвет ледяные поля не открытой еще нами планеты Анизателла. Все в мире было единым, потому что единым был Мир.

Странные образы кружили в ночи, и было немного страшно, и долго потом не могло успокоиться сердце, потому что я не знал - снится мне это или нет...

Такое случалось редко, но - случалось. И нехотя цокал будильник, и дремали на столе бумаги и книги, и не знал я... И что они отражали во мне? Меня?..

В тот вечер... Апрель не спешил раствориться в мае, утром было солнечно и холодно, весь день порывы ветра гоняли по тротуару под окном обрывки газет. Вечер наступил неуютный, дуло в окно, и шуршали бумаги на столе, и мотались по комнате клочья сигаретного дыма. Бормотал телевизор у соседей, за домами и темным небом угадывались холодные нездешние дали. Я сидел и писал, и посматривал в окно, и протянул руку, чтобы придвинуть настольную лампу - и не придвинул.

Знакомо качнулся неведомый маятник - раз, два, три... - и пропало окно и здания напротив, а огни светофоров словно отразились в десяти тысячах зеркал.

Я стоял у уходящей вверх стены, и под ногами был рыжий песок, высоко над головой растекался в пространстве тусклый свет, похожий на осеннее утро, и всю поверхность стены занимали зеленые огни. Огни горели ровно, спокойно и холодно, словно светофоры всего мира указывали путь... куда? Стена была грандиозной, одним своим краем она выплывала из сумерек, нависала надо мной, а другой край растворялся в пасмурной неизвестности.

Я обернулся. Песчаная равнина упиралась в серый горизонт. Я вновь повернулся к стене, попятился, стараясь окинуть взглядом всю ее громаду. Ноги вязли в песке. И здесь, в отдалении от стены, я обнаружил, что огни не стоят на месте. Слева от меня они неторопливо гасли один за другим снизу доверху, а справа так же неторопливо зажигались новые, сбегая по стене сверху вниз, так что светящийся зеленый квадрат очень медленно полз мимо меня и я провожал его взглядом.