Алексей Корепанов: Что ему сказать

Корепанов Алексей

Что ему сказать?

Вы, конечно, знаете, что произошло этим летом в одном из курортных городков на Черном море. Двенадцатого июля по белесому жаркому небу прокатился гром, заглушив музыку из пляжных усилителей, и в непосредственной близости от прогулочного теплохода плюхнулся в спокойное море грушевидный летательный аппарат.

Очень быстро прибыли военные катера и вода покрылась оранжевыми буйками, которые четко ограничили определенную окружность. Центром окружности оказался летательный аппарат, покачивающийся на легких волнах. Прогулочному теплоходу было предложено продолжить рейс, любопытствующих в лодках попросили очистить акваторию, и люди на пляже после некоторого замешательства и разговоров о космических программах Соединенных Штатов и Западной Европы вернулись к привычным делам: продолжали попивать теплые соки в душных павильончиках, позировать на набережной в обнимку с деревянными орлами или по колено в море на фоне надувного брига с настоящими алыми парусами, играть в волейбол, слушать транзисторы, читать, дремать, уткнувшись носом в горячий песок, выплевывать абрикосовые и вишневые косточки и делать все прочее, что обычно делают на пляжах курортных городов. Сейчас ведь по орбитам крутится очень много всякого добра и не мудрено, что иногда что-то и падает в соответствии с законом всемирного тяготения.

Вам хорошо известно также, что именно обнаружили бравые военморы, сноровисто открывшие люк и забравшиеся внутрь летательного аппарата. Вернее, не что, а кого обнаружили. Потому что они обнаружили в нем человека, лежавшего без сознания на подстилке из свалявшихся козьих шкур. Откройте любую газету - и вы увидите фотографии этого человека и узнаете о нем, в сущности, почти то же самое, что знаю о нем я.

Человек широкоплеч и коренаст, у него изможденное лицо с очень милой родинкой на щеке, карие утомленные глаза, курчавые темные с проседью волосы и курчавая темная с проседью борода. Одет он в короткий шерстяной хитон неопределенного, скорее всего, бурого цвета, а на ногах его грубые кожаные сандалии. Зовут его, как вы знаете, Арифрон, а родом он из Микен.

Вот и все. Именно эту скудную информацию десятки раз обыгрывали газеты, радио и телевидение, не в силах добавить к ней ничего нового. Потому что Арифрон молчал. Не буду пускаться в рассуждения по поводу устройства и принципа работы грушевидного летательного аппарата - это всем хорошо известно и не входит в мои намерения. Скажу о другом. Я специалист по древнегреческому языку. Преподаю в университете, имею немало печатных работ и довольно известен в ученом мире переводом "Аргонавтики" Аполлония Родосского. Как вы знаете, человек в грязном хитоне, очнувшись в больнице на берегу, заговорил на незнакомом обслуживающему персоналу языке. Вскоре выяснилось, что это самый что ни на есть архаический древнегреческий (да простится мне невольная тавтология), на котором общались гомеровские герои - и таким вот образом судьба свела меня с Арифроном из Микен, человеком давней-предавней эпохи.

Я впервые увидел его в больничной палате. Он спал, задрав курчавую бороду и открыв рот с крепкими белыми зубами, и храпел так, как, наверное, и полагается храпеть древним грекам. Содержание нашего первого разговора пересказывать не буду - об этом очень оперативно позаботились средства массовой информации. Изложу лишь свои впечатления.

Говорил он очень неохотно, медленно и отрывисто, почесывая курчавую бороду, подолгу молчал, словно не слышал вопроса, и вытянуть из него удалось совсем немного. Арифрон. Из Микен. Да, сам построил летательный аппарат. Сам, без посторонней помощи. Посвятил этому лучшие годы жизни. Сам и полетел.

Это, в сущности, все. Арифрон оказался на редкость замкнутым человеком. Или таким его сделало звездное путешествие? У меня сложилось впечатление, что Арифрона что-то мучило. Во всяком случае, вид у него постоянно был подавленный.

Он был мне очень симпатичен, этот древний грек с милой родинкой, пропахший чесноком, угрюмый и неразговорчивый. Каюсь, я так и не смог понять до конца его психологию. Хотя разве возможно так вот сразу понять психологию человека, отделенного от нас десятками веков?

На долгих совещаниях в кабинете главврача всегда присутствовало множество всяких специалистов. Впрос стоял один: как быть дальше? Физическое состояние Арифрона уже не вызывало особых опасений, но вот состояние моральное... Что-то его угнетало.