Алексей Корепанов - Две стороны неба

Гедда не шелохнулась. Только зябко повела плечами.

Здесь, в окружении черной пустоты, не существовало времени, поэтому он не знал, когда Гедда заговорила - то ли через пять минут, а то ли через годы.

- Мы перенесли сюда все пороки нашего общества. - Она по-прежнему не оборачивалась, словно говорила для себя. - Мы сами живое воплощение этих пороков.

- И ты?

Вместо ответа Гедда открыла книгу, полистала ее, повернув к свету, падавшему от светильника у телескопа, и медленно прочитала:

- "Рост преступности, наркомания, моральное загрязнение - это и многое другое делает людей менее гордыми за достижения страны в момент, который должен был бы стать радостным юбилеем". - Она помолчала. - Это писалось очень давно, в двухсотую годовщину Соединенных Штатов... Но разве не про нас?

Очарование пропало. На его место ворвалась злость.

- Пропаганда!

- Это писала буржуазная газета "Крисчен сайенс монитор", - ответила Гедда. - Буржуазная, не коммунистическая... Знаешь, что сказал когда-то один мудрец? "Чем больше я бываю среди людей, тем меньше чувствую себя человеком". И это тоже про нас...

- Зачем ты это говоришь?

Гедда, наконец, повернулась к нему. Ее лицо было очень серьезным и взрослым, даже ужасным в своей серьезности.

- Затем, чтобы еще раз попытаться доказать тебе, что такой строй был обречен. И те, кто до сих пор еще проливают по нему слезы, не очень подходят под разряд человека разумного. Когда-то русский царь Петр Великий распорядился открыть в своей столице Кунсткамеру для хранения всяких редкостей. Как писалось в указе, "человечьих, скотских и звериных уродов", разного старинного оружия и тому подобного. Тебе не кажется, что наша База и есть эта самая Кунсткамера, а мы экспонаты?

- Значит, тебе по душе коммунизм? - едва сдерживаясь, спросил Роберт.

Гедда задумчиво накрутила на палец прядь каштановых волос.

- Я не знаю, каков на практике коммунизм. Я не видела его. Но мне очень хотелось бы посмотреть...

- Так пожалуйста! - в ярости крикнул Роберт. - Подсказать, как незаметно удрать? Меня ткнули носом в лазейку! Ей можно воспользоваться, если будет совсем невмоготу! Меня ткнули носом, не спрашивая согласия! Главное - не форсировать двигатели, а стрелять они побоятся.

Он не заметил, что сказал "они", а не "мы".

- Я не умею управлять ботом, - просто ответила Гедда.

Роберт остолбенел.

- Ты умеешь, Роберт?

- H-нет... Ты все это серьезно?

Зеленые глаза Гедды потемнели, словно вобрали в себя черную пустоту.

- А как ты думаешь, Роберт?

- Да что это с вами со всеми? Леннокс, Энди, ты! Это все твои дурацкие пропагандистские книжки!

В лице Гедды произошла неуловимая перемена. Будто выключили освещение и лицо стало просто белым.

- А почему ты считаешь, что все, что тебе говорили о свирепом коммунизме, и что написано в тех книгах, которые читал ты, - она сделала ударение на "ты", - не пропаганда? А тебе не приходило в голову, что это и есть пропаганда, притом злобная, и ею занимаются те, кто в новом мире места себе не нашел или кого этот мир просто не может принять?.. Учись водить бот, Роберт, - неожиданно закончила Гедда. - Я тебя прошу.

Она заглянула в его растерянные глаза, слегка улыбнулась серьезной улыбкой и ушла.

Роберт даже не пытался разобраться в своих мыслях, предоставив им полную возможность беспорядочно кружиться в мозгу. Наконец суета мыслей утомила его и, так ничего и не решив, он побрел в свою каморку, чувствуя себя измотанным, как после просмотра трех боевиков подряд.

Еще не доходя до винтовой лестницы, ведущей на его ярус, он понял, что хочет идти не к себе, а в совсем другое место. И он не стал подниматься по лестнице, а пошел дальше, мимо каморок и подсобных помещений.

Голос О'Рэйли застал его почти в конце пути. Он невольно остановился и поднял лицо к невидимому динамику.

"Братья! - звучным голосом, в котором гремели похоронные колокола, вещал О'Рэйли. - Сегодня неумолимая смерть унесла от нас всеми любимую Вирджинию Грэхем. Ее чистая душа воспарила к богу, покинув нас, скорбящих о невосполнимой утрате. - О'Рэйли замолчал, а потом сказал другим тоном: Попрошу всех собраться завтра в десять в Круглом зале для обсуждения наших насущных вопросов".

О'Рэйли умолк. Из динамика донесся невнятный голос Каталинского, сказавшего с пьяным сожалением: "Такая девка-а!" - раздался звонкий щелчок и все стихло.

"Господи, нам скоро просто не хватит этих стальных ящиков!.." подумал Роберт.

Он достиг цели своего пути - каморки Софи - и остановился. В дверь стучал Антоневич. Он был всецело поглощен дверью и не заметил Роберта.