Алексей Корепанов - Две стороны неба

- На кровати... Мертвая! - рыдала Софи.

После этого Софи пошла в бар и напилась, но легче не стало.

Было ясно, что Вирджинии тоже кто-то сказал, чем закончился побег ее отца. Может быть, тот же Антоневич.

Роберт молча гладил дрожащие плечи Софи. В груди жгло так, что трудно было дышать.

- Софи, - сказал он и голос его дрогнул. - Если бы у тебя была возможность, ты бы сбежала отсюда?

- Куда? - горько прошептала Софи. - Куда бежать?..

*

Черная пустота, окружавшая беспорядочно разбросанные точки звезд, была угрожающе красива. Она полностью отрицала замкнутость коридоров и каморок, она открыто заявляла о своей беспредельности, недоступности, непознаваемости. И суета маленьких людей у захудалой звездочки с хрупкими шариками планет ее нисколько не трогала, потому что была слишком краткой, слишком незаметной, слишком ничтожной для того, чтобы поколебать ее извечное спокойствие.

То, что снаружи казалось черной угловатой скалой, изнутри было обсерваторией. Вместо потолка над Робертом распростерлась пустота - таково было свойство материала, придуманного и созданного людьми. Роберт стоял, окруженный пустотой и погруженный в пустоту, в которой без следа растворялись все желания, надежды и огорчения и оставалось место лишь холодному спокойствию.

"Какие мы все-таки ничтожные букашки перед лицом этой бездны, - думал Роберт, как и миллионы людей до него в черном тепле африканской ночи и в холоде Крайнего Севера, в душной ядовито пахучей тишине ночной сельвы и мертвом мраке лунных кратеров. - Зачем человек среди этой пустоты? Не едино ли, в сущности, положение нас, которые здесь, и тех, которые там, не уравнивает ли нас безграничная пустота?"

В шестнадцать лет все мы немного философы, независимо от наших взглядов на мир...

В дальнем конце обсерватории, у огромной туши телескопа, светлел чей-то силуэт.

"Вот и еще кого-то всосала пустота", - равнодушно подумала статуя, бывшая когда-то Робертом Гриссомом.

От маленьких звезд порхнул к нему неясный шорох, сложившийся в непонятное, ничего не говорящее сердцу созвучие: "Гедда". Слово билось в обледеневших извилинах его мозга и что-то начало оттаивать, что-то сдвинулось и наполнило все его существо легкими шорохами, зазвучавшими в едином ритме: "Гед-да, Гед-да..."

Пустота нехотя отпустила его. Он вновь стал Робертом Гриссомом, одним из обитателей тесного мирка под названием "База".

Первой мыслью было уйти незамеченным. Но ноги решили иначе: они сами направили тело к светлому силуэту.

Гедда стояла в белом платье без украшений, сжимая в руке книгу. Она не обернулась, когда он замер позади, только тихо произнесла:

- Здравствуй, Роберт.

Он с благодарностью взглянул на нее и сглотнул горячий комок. И не ответил, потому что знал - у него пропал голос.

"Кто ты, загадочная Гедда? Я знаю, что тебе восемнадцать, и что ты постоянно читаешь книги в своей каморке. Я знаю, что ты разыскала где-то в глубинах Базы библиотеку, предназначенную явно только для самых высокопоставленных лиц военного персонала, потому что там есть книги этих коммунистических пророков Маркса, Энгельса и Ленина. Я знаю, что ты внимательно читала их, хотя непонятно, как их можно читать... Ты же знаешь, я честно пытался и у меня заболела голова от этих бесконечных "экспроприаторов", "средств производства", "прибавочных стоимостей"... Куда лучше смотреть микрофильмы или слушать говорящие книги, где все понятно и просто: вот враг, а вот наши бесстрашные ребята или вот выматывающий душу социализм с его людьми-винтиками и попранием элементарных человеческих прав, а вот наша славная гордая страна с великолепным автоматизированным производством, могучая, сказочно богатая страна равных возможностей, где каждый может стать президентом.

Кто ты, загадочная Гедда? Ты родилась на Базе и живешь одна, хотя твои родители не умерли. Их прошлое слишком обычно, чтобы докапываться до подробностей. Мы подружились с тобой, Гедда, очень давно, я даже не помню когда, и ты всегда казалась мне не такой, как другие, да ты и на самом деле не такая, как другие. Ты "вещь в себе", Гедда, я узнал, что это такое из книг, которые ты давала мне, хотя Канта я не смог осилить. И знаешь, Гедда, я одинаково не могу представить тебя как в этом змеином гнезде, так и в их коммунистическом эдеме. Кто ты, загадочная Гедда? И почему ты не стала такой, как другие, как Софи, Женевьева, Эдит, Вирджиния?.."

- Вирджиния отравилась, - неожиданно для самого себя сказал Роберт.