Алексей Корепанов: В некотором царстве

Громкие крики и сухой треск храмовых хлопушек раздались в отдалении почти одновременно - и это значило, что Сергей и Валерик приступили к делу, отвлекая на себя внимание стражников. Он быстро высек огонь, выхватил дымари из футляров и с силой швырнул за угол, в открытое пространство, ведущее к дверям темницы. Пригнувшись, бросился следом, срывая с шеи тяжелое ожерелье, и еще успел разглядеть, как стражники, хватая стрелометы, едва не сбивая друг друга с ног, устремились к боковому проходу, навстречу ребятам. Потом все растворилось в плотной желтой пелене, исторгаемой разгоревшимися дымарями. Он понесся вперед, ориентируясь по встревоженным голосам стражников, крикам Сергея и Валерика и треску храмовых хлопушек.

Желтая пелена над его головой осветилась изнутри и он понял, что достиг столбов с шарами. Остановился, метнул в невидимую дверь темницы звякнувшее ожерелье и отскочил за каменный столб. Оглушительный грохот перекрыл все остальные звуки, в желтизне расцвел

пышущий жаром искрящийся багровый цветок, взвился под своды подземелья и опал, растекся кипящей лужей, открыв рваную прореху в дверях темницы. Оттуда веяло прохладой, и мерцало, колыхалось что-то невесомое, белое с голубизной...

- Отходите, парни! - крикнул он в клубящуюся пелену, подскочил к исковерканным взрывом дверям и встал к ним спиной, стягивая с запястья еще одно позвякивающее шариками тяжелое кольцо. - Отходите!

- Давай, Денис! - раздалось в ответ.

Он отвел в сторону левую руку, а правой начал замах - и в этот миг выскользнувшая иэ желтизны стрела, выпущенная на звук его голоса кем-то из ксориев, с треском пробила рукав защитного плаща и вонзилась в мышцы.

- А-а-а!

Денис проснулся от собственного крика и рывком сел, шипя от боли. Пошарил пальцами вокруг раны и отдернул липкую ладонь. Некоторое время оторопело сидел в темноте, чувствуя, как промокает от крови махровая простыня, потом слетел с дивана и включил свет. Не веря своим глазам, уставился на левую руку, почти от самого локтя до пальцев залитую кровью, перевел взгляд на смятую постель в кровавых пятнах.

"Если бы не защитный плащ - продырявила бы насквозь", - мелькнула мысль. Он еще довольно хорошо помнил свой сон.

Потом первое потрясение прошло и Денис приступил к перевязке, как учили в армии. Наконец вымыл липкие руки и опустился на диван, медленно приходя в себя. Боль билась под повязкой резкими толчками, отдаваясь во всем теле, и он сомневался, что сможет заснуть. И вообще спать становилось опасно - где гарантия, что в очередном фантастическом сне ему не проломят голову? А то и вовсе кастрируют...

Часы показывали начало третьего. Нужно было хоть как-то объяснить себе все случившееся сейчас и прошлой ночью. Без объяснения жить становилось совсем уж неуютно.

Размышления оказались делам полезным. Они не только отвлекали от боли, но и принесли, наконец, некоторое душевное облегчение. Он сумел свести концы с концами.

Сны его были не обычными, а наведенными. Например, со спутников. Или даже не со спутников, а гораздо ближе. С крыши многоэтажной гостиницы "Турист", где располагалась аппаратура местного телевизионного канала. Того самого, по которому каждый вечер крутят видики: индейцы, пришельцы, ведьмы, погони, драки, стрельба и голые сисястые и задастые герлы вперемежку с рекламой разных посреднических фирм, делающих хорошие деньги из окружающего воздушного пространства. Наводят себе разные фантастические сны на ничего не подозревающих граждан. Очередной эксперимент над простыми человеками. В эпоху социализма экспериментировали, в период перестройки - тоже, ну а уж как грянуло демократическое настоящее - так это сплошной каждодневный эксперимент. Тренировка на выживание.

И ведь, скорее всего, не ради забавы возятся хлопцы на крыше "Туриста", размышлял Денис. Где-то он когда-то читал, как рекламировали в Штатах то ли кока-колу, то ли что-то еще. Вставляли текст рекламы между кадрами кинофильма, буквально на доли секунды; зрители рекламу не успевали осознанно воспринять, но в головах-то все откладывалось, и после фильма бежал народ хлестать эту самую кока-колу, хоть вовсе и не испытывал жажды. Внушение. Поэтому не будет ничего удивительного в том, если завтра, после таких вот снов, граждане ринутся скупать бумажные пуговицы, срочно выброшенные в продажу какой-нибудь местной фирмой. И он, Денис, ринется вместе со всеми, потому что жизнь ему будет не мила без этих пуговиц. Кто-то сделает деньги и, безусловно, поделится с теми, кто подобную штуку разрешил и поощрил. С теперешними "господами" из здания с колоннами. Вот так. Всякая власть - старая ли, новая ли - прежде всего гребет под себя. Насыщается.