Орсон Кард - Песенный мастер

Тот попытался было укрыться за столом; тем не менее, он глянул на Рикторса — всего лишь на мгновение, но и его было достаточно, чтобы выпущенная Ашеном стрелка впилась ему прямо в глаз.

Таласо поднял руку к лицу, но яд подействовал мгновенно. У преступника началась рвота, причем настолько неожиданная и сильная, что тот вывихнул челюсть. Он раскинул руки на столе, но тут начались спазмы. Таласа дергался будто вытащенная из воды рыба; при очередном спазме он рванулся так сильно, что сломал шею. А потом он застыл, волосы смешались с блевотиной; голова висела под таким неестественным углом, что даже невозможно было бы предположить, что это тело совсем недавно еще было живым.

Рикторс поморщился. Его служба в качестве императорского эмиссара не всегда была приятным делом. Тем не менее, он честно исполнял ее вот уже ряд лет, и вот теперь его ждало повышение в дворцовую охрану. Теперь можно было оставить его работу убийцы, весьма неприятное занятие, задачей которого было, чтобы смерть была скрытной и более всего походила на естественную. Рикторс был уверен, что сделался хорошим убийцей, и у него были хорошие друзья среди самой элитной группы — только управлять было гораздо приятнее. Это была та часть его работы, которая ему нравилась намного больше, и слава Богу, что император избрал его, чтобы идти далее этим, а не другим путем.

Ашен повернулся и открыл дверь. К этому времени подошли и другие охранники. Рикторс убил их всех, включая секретаря Таласо, проститутку и смущенного чиновника, который привел его сюда.

После этого он созвал остальных бюрократов из ближайших комнат. Заведя их в кабинет их хозяина, он показал им на труп.

— Надеюсь, что голографическая записывающая аппаратура действует, — сказал он. Так оно и было. — Скопируйте запись и немедленно пустите ее в эфир на Скейл и на всю планету. — Чиновник, на которого поглядел Ашен, был смущен. — Друг мой, — заявил Рикторс, — мне плевать на то, чем вы тут занимались раньше. Сейчас я являюсь правительством в Скейле по приказу императора Майкела, и вы станете делать все, что я скажу, иначе умрете.

Валяющиеся повсюду трупы были прекрасным доказательством его власти. Чиновник быстро убрался, а Рикторс начал раздавать приказы, тут же вводя в жизнь все те изменения, которые должны были быть сделаны за неделю, положенную по графику; их целью было, чтобы в течение сотен лет уже ни один новый диктатор не возник на планете Герибали. После этого он поднял трубку и позвонил в космопорт. Его заместитель ждал этого звонка.

— Сделано, — сообщил Рикторс. — Таласо здесь — естественно, мертвый.

— У меня имеется сообщение для вас, от самого императора. Его агенты на Клайке выяснили, что все слухи были безосновательными, так что ваш полет туда отменен. Вам приказано, когда все будет завершено, отправляться на Тью.

Тью. Певческий Дом и Певчая Птица Майкела.

— В таком случае, будьте добры передать в Певческий Дом сообщение о том, что мы прибудем на неделю раньше, чем было договорено.

Про вежливость нельзя было забывать, если вы хотели, чтобы вся машинерия империи крутилась гладко. Певческий Дом. И эта замороженная, пугающая женщина, Эссте, и прелестный мальчик, не захотевший для него петь. С мелкими политиканами и авантюристами типа Таласо управляться было гораздо легче. Но как сражаться с певцами, как завоевать дар, который можно было отдать лишь добровольно — вот какими были вопросы, ответы на которые просто так не найдешь. Это было задание, с которым не справишься, если действовать рутинно, и если все закончится успешно, то лишь потому, что ему так позволят; если же он провалит эту миссию, это будет означать конец его карьеры, полнейший конец всем его амбициозным планам — а все потому, что он оказался единственным, ближайшим к Тью военнослужащим, которому Майкел мог доверять.

Чертова невезуха!

Рикторс уселся за секретарский стол и начал реорганизовывать правительство Скейла, в то время как его солдаты брали под контроль все, одно за другим, правительства на Герибали, отдавая власть над двумя миллиардами человек в руки Рикторса. В упоении власти тот вскоре отодвинул все мысли про Певческий Дом в самый дальний уголок своего мозга. Пока что поводов для волнений не было. Пока что…

Пошел четвертый день с того момента, как Анссет начал мучить Эссте. За окном было почти темно, и в Высоком Зале стало холодать. Мальчик прекратил петь с час назад, но он не двигался с места. Он сидел в центре комнаты, глядел на Эссте, и ему было страшно.