Александр Шалимов: Ночь у мазара

Солнце еще не поднялось над хребтом, когда все мы уже сидели за завтраком. Было решено, что Кирилл и Таня займутся детальным изучением скарновой зоны, Петр сделает необходимые расчистки, а мы с Иваном на три дня поедем в верховья. Если потребуется, Иван вернется для переброски наверх всего лагеря.

От вчерашнего уверенного вида Ивана не осталось и следа. Татарин был мрачен и злобно обругал Шоды, который помогал ему навьючивать лошадь. Против обыкновения, Шоды ничего не ответил.

В семь часов утра наш маленький караван выступил. Мы с Кириллом шли впереди, следом Иван вел в поводу навьюченную лошадь. Таня замыкала шествие. Шоды, очень расстроенный, долго смотрел нам вслед. При прощании он дал мне какой-то желтый порошок и очень серьезно попросил подбрасывать его понемногу в костер там, наверху. Видя мои колебания, он умоляюще сказал:

— Пожалуйста, бери, начальник, может быть, хорошо будет...

Таня и Кирилл проводили нас до устья сая [8] Сай — овраг, балка. , в котором исчезала тропа, ведущая к перевалу. Здесь мы расстались. Они полезли на скарновую зону, а мы с Иваном двинулись дальше по тропе.

Мне показалось, что Кирилл вопросительно посмотрел на меня и хотел что-то сказать, но потом взглянул на Таню и раздумал. Уже отойдя метров на пятьдесят, он крикнул:

— Если задержитесь больше трех дней, пойдем вас искать.

Я кивнул головой.

Тропинка, по которой мы поднимались, становилась все круче. Наши палатки уже казались едва заметными точками далеко внизу. К полудню мы поднялись над соседними боковыми хребтами. На небольшом снежнике еле различимая тропинка исчезла совсем. Дальше путь лежал но морене и осыпям.

У конца снежника мы пересекли скарновую зону, открытую Кириллом. Здесь это были только мелкие жилки. Они сходили на нет и исчезали, не доходя до перевала. Зато книзу они становились шире, местами были видны раздувы, выделяющиеся темными пятнами на фоне более светлых пород. Где-то внизу, на одном из таких раздувов, работали сейчас Кирилл и Таня.

Я поймал себя на мысли, что меня обрадовало исчезновение рудной зоны на этой стороне хребта. Значит, все месторождение — здесь, и нет надобности долго обследовать верховья Кафандара за перевалом. Невольно я задумался. Почему меня обрадовала возможность быстрого возвращения? Я же не верю в эти сказки... Пусть Клунников говорит все, что угодно! Таинственные потомки третичных обезьян в юрах Средней Азии!... Странные существа, от укусов которых дохнут лошади!... Этак кому-нибудь придет в голову объяснять легенды о троллях тем, что В Скандинавских горах жили когда-то дриопитеки [9] Дриопитеки — небольшие верхнетретичные обезьяны, которые считаются предками современных обезьян и людей. или другие древние обезьяны... Занятый своими мыслями, я споткнулся и чуть не упал.

Карабкаться по подвижным осыпям становилось все труднее. Лошадь часто останавливалась, вьюк сползал. Его несколько раз пришлось перевязывать. Мы двигались бросками по пять-шесть шагов. Камни с шумом валились из-под ног. После каждого броска приходилось останавливаться и переводить дыхание.

До перевала оставалось всего несколько десятков метров, когда дорога стала совершенно невозможной. Осыпи с шуршанием ползли вниз, обрываясь камнепадами на уступах. Теперь Иван шел впереди. Он тянул лошадь за повод; я придерживал ее сзади за хвост. Под самым перевалом лошадь оступилась и упала. К счастью, Иван успел перерезать веревки вьюка. Чудом удалось удержать лошадь И вьюк на краю обрыва. Чайника мы все-таки лишились: со звоном ударяясь о камни, он улетел в пропасть. Лошадь едва поднялась. Ноги у нее дрожали. Мы с Иваном дышали, как рыбы, вынутые из воды. Отдохнув, вытащили на перевал сначала лошадь, потом по частям вьюк. Самая трудная половина пути была пройдена. Теперь можно было оглядеться...

Даже у Ивана, равнодушного к горным красотам, вырвалось восклицание восторга. Повсюду, куда достигал взгляд, нескончае мыми вереницами протягивались увенчанные снегом и льдом хребты. Они лежали ниже нас. Огромные, ослепительно белые снежники сверкали и искрились в солнечных лучах. Среди снегов прозрачно голубел лед. На юге хребты поднимались один над другим, и дальний горизонт замыкался ледяными зубцами Дарваза. Внизу под нами лежала долина Кафандара. Среди зелени серебристой нитью поблескивала река. Над нами только безоблачное небо и ласковое нежаркое солнце.

Я стоял, как зачарованный. Людям, которые не совершали восхождений в горах, трудно понять ощущения путника, достигшего вершины или перевала. Открывшиеся горизонты кажутся беспредельными, грудь дышит вольно и глубоко, налетающие порывы ветра опьяняют, все тело пронизывает какая-то особенно острая радость... О возвращении, спуске не хочется и думать.