Олег Синицын - Спецхранилище. Второе пришествие

И все-таки я пытался защищаться.

- Со мной был пришелец. Телекинетик.

- Он погиб в вездеходе.

- Нет, не погиб! Я нашел его… Мы вместе освободили пленных. Ускутские это подтвердят. Прокофьевы Антон и Кирюха. Любовь Андреевна должна быть с ними. И она подтвердит. Расспросите ее, расспросите их! Все жители поселка подтвердят мои слова!

- Поселок пуст.

- Поищите получше, они наверняка прячутся. Они уже должны были вернуться, они летели на… - Я вдруг вспомнил доклад, который Сергей Палыч принимал по рации перед началом нашего разговора. - Вы что, палите по всем в небе, кто не отвечает на запросы?

- Сейчас нет времени разбираться.

- Боже мой!

Они палили по всем. ПО ВСЕМ!

И никто не подумал, что на одном из вражеских судов могут оказаться люди, возвращающиеся из плена, а формат радиосвязи у нас и пришельцев не совпадает… Было бы удивительно, если б он совпадал!

- Боже мой, Сергей Палыч, что вы наделали? - бессильно пролепетал я.

Старший Стремнин потерял ко мне интерес и, повернув голову, произнес кому-то:

- В вертолет. Дома с ним разберемся. - Он снова осчастливил меня своим вниманием: - Я обещал, что походатайствую перед судом? Я это сделаю. Поверь, из заключения ты вообще не выйдешь.

Он подал безмолвный знак, и стальное дуло подтолкнуло меня к распахнутому проему вертолета… И это все? Вся благодарность за то, что я для них сделал? Мерз, голодал, надрывался, истекал кровью? Испытывал невыносимые лишения и тяжкие муки, чтобы в итоге опять угодить в тюремно-исправительный лагерь? Да если бы я знал, что так все закончится, не двинулся бы за порог той зимовки - и катись все к чертовой бабушке! Ведь однажды давал себе зарок, чтобы никогда, никогда, никогда!… Но я нарушил этот зарок, и история повторилась с точностью до малейших деталей!

Будь прокляты все эти бункеры с их секретами!

Будь проклято это поручение!

Будь проклят мой брат, Сергей Павлович!

Я поставил ногу на первую ступеньку трапа, как вдруг со склона Улус-Тайга раздался вопль, полный паники, отчаяния и первобытного ужаса.

Сергей Палыч недоуменно посмотрел в том направлении. Несколько солдат на всякий случай развернули в ту сторону оружие - мало ли что может стоять за душераздирающим криком. Я задержался на ступеньках, сощурено вглядываясь в сумерки.

В одном месте на склоне, виляя между стволов, бежала фигура, в дерганных манерах которой я узнал своего клеветника - довелось как следует изучить его походку, пока мы вместе продирались сквозь тайгу в таком же предрассветном полумраке. Григория Львовича поразило дикое безумие. Не знаю, что он делал на склоне - в данный момент зам по науке летел вниз по нему, сломя голову и отчаянно размахивая руками. Мгновение я ломал голову над разгадкой странного поведения, а затем обнаружил, что окружающий его ландшафт начал неуловимо меняться.

Окутанные сумраком скалы зашевелились. Их контуры смазались, пожирнели. Кроны елок и сосен задрожали, на глазах стали наливаться и густеть. Склон пришел в движение, как при оползне. Не успели мы понять в чем дело, как изменения начались и вокруг нас. Борт вертолета и круглые окна вдоль него стремительно затянула желтая паутина. Она возникала из воздуха и облепляла клепанный борт, шасси, кабину, лопасти, ротор. Мой ботинок и дюралевую ступень, на котором он стоял, накрыло вязкой хрустящей пленкой - да что ботинок! Желтая изморось вздернулась прямо на запястьях и фалангах пальцев, словно на них выросли волосики соломенного цвета. Я провел ладонью по лицу, смахивая эту гадость со щек, носа и губ. Вокруг меня, чертыхаясь, скоблили противогазные маски спецназовцы.

Фигурка Штильмана споткнулась и покатилась кубарем, превратившись в смазанный комок, а потом у меня пропало желание следить за ней. То, что я увидел выше по склону, поглотило все внимание. Гадости, которые натворил Штильман, выглядели мелочными и неважными по сравнению с ЭТИМ.

Из-под деревьев показались густые, янтарные, тускло светящиеся в темноте ручейки. Они двигались, порой, вопреки законам физики, словно были живыми, словно обладали неким разумом. Какое-то время ручейки бежали порознь, пробуя разные маршруты, но в итоге соединились и заструились вниз зловещим потоком, поглощая склон сопки квадратный метр за квадратным метром.

У меня в глотке застыл вздох ужаса. Сергей Палыч превратился в статую. Мы оба поняли, что предстало нашим глазам. Янтарная жижа безжалостно пожирала все, в чем содержалась хоть малейшая искра жизни. Стоило ей коснуться сосновых корней, как с крон моментально осыпалась хвоя. Низко пролетающие птицы падали замертво. С каждой секундой неведомая лавина набирала сил, росла, ширилась, накатываясь на распадок. Ничто не могло остановить ее могучую неудержимую поступь.