Дамарис Коул - Знак драконьей крови

- Нет! Не может быть!! Она же еще ребенок!!! Откуда у нее такая сила?! Это моя, моя магия! Она не имеет права!!! - кричала она, низко наклонившись над волшебным камнем.

А потом Пэшет увидел Джаабена.

Его брат сумел проложить себе путь сквозь наружное кольцо солдат, охраняющих свою королеву, и его меч по-прежнему описывал вокруг него сверкающие смертоносные дуги. Но в тот момент, когда он наклонился вперед, чтобы нанести очередной удар, кто-то ловко парировал его выпад, выбив оружие из его руки.

Джаабен выкрикнул что-то дерзкое, и Пэшет увидел неистовую ярость, бушевавшую в нем.

Тем временем взгляд Джаабена остановился на темноволосой фигуре Нориссы, укрытой облаком яркого света, и Джаабен протянул руку к копью, торчащему из спины убитого солдата.

Даже Пэшет не успел понять намерений брата, когда тот выдернул копье из тела и прицелился. Только тогда он ухватился руками за край стола и закричал изо всех сил:

- Нет, Джаабен, не надо!

Быстрые слова Фелеи раздались одновременно с его криком:

- Останови его, Тайлек, она моя!

Тайлек наклонился над столом и произнес несколько слов, которые шумом моря прозвучали в ушах Пэшета.

Адепт Тайлека, который не удалялся от Джаабена на протяжении всей схватки, поднял голову и взглянул из-под капюшона прямо в глаза парящему над полем брани эброту.

Свечение вокруг девушки усилилось настолько, что ни ее, ни пятерых ее защитников не стало видно. Воины обеих армий прекратили сражаться и бросились врассыпную, стараясь укрыться от света. Адепт повернулся к Джаабену и поднял руку. Паутина света начала мерцать.

Из руки адепта вырвался луч ярко-алого цвета и ударил Джаабена точно между лопаток. Джаабен покачнулся и рухнул в пыль вниз лицом.

Из груди Пэшета вырвался вопль отчаяния.

Золотистое сияние в последний раз вспыхнуло и пропало.

30

Норисса медленно плыла в темноту. Воздух был прохладен, и в нем чувствовалось дыхание зимы. Сердце билось медленно и ровно, и Норисса нашла в себе силы открыть глаза.

- Леди просыпается!

Норисса узнала голосок Иллы, и тут же ее обступили люди, которых она почти не знала, в голове зазвучали вопросы, на которые она не могла дать ответ.

Резкая боль от несчитанных крошечных ранок пронзила ее, правая рука болезненно пульсировала. В памяти медленно оживали растопыренные когти певчей птицы, которая не умела петь. Ладонь становилась горячей и липкой. Когда все это произошло? Почему руки словно стянуты, а в коленях появилась тупая боль?

Постепенно к Нориссе возвращались воспоминания о том, как они вырвались из темных тоннелей на яркое солнце, о часовых, сброшенных с седла, о стремительной скачке по долине. Затем началась битва, а затем... воспоминание было слишком ярким и ослепительным, чтобы предстать перед ней во всех подробностях разом. Норисса резко села и громко застонала от боли в руке.

- Не двигайся! - приказал Байдевин, бинтуя ее правую руку чистой тканью. - Ты что, хочешь, чтобы опять начало кровоточить?

Норисса разглядывала странно знакомый ландшафт, стараясь не шевелиться. Она сидела на каменном уступе, и череда скалистых обломков прикрывала их убежище от сильного ветра, который начинал все же болезненно пощипывать ее щеки. На расстоянии трех бросков копья каменистый утес возвышался над глубоким ущельем, частично заслоняя своими иззубренными очертаниями цепь покрытых сверкающим снегом гор. Илла присела рядом с Нориссой, и она почувствовала, как девочка дрожит.

- С вами все в порядке, госпожа? Я боялась, что вы умерли, или что она... что она забрала себе вашу душу. Вы и в самом деле хорошо себя чувствуете?

Норисса кивнула и обняла девочку левой рукой, хотя все мускулы при этом заныли. Это движение снова напомнило ей о золотом сиянии, которое окутало их, и о силе, которая подняла их над землей.

Байдевин закончил бинтовать предплечье и взглянул на Нориссу.

- Где-нибудь еще есть ранки?

Норисса поспешно сжала ладонь, чтобы скрыть окровавленные пальцы, и поморщилась, но все же отрицательно покачала головой. Она старалась справиться с болью.

Байдевин нетерпеливо фыркнул и, схватив ее за руку, стал осматривать ладонь.

- Сядь! - распорядился он и взял из рук Медвина второй кусок ткани.

Норисса подчинилась. Сдерживая свое собственное нетерпение, она стала рассматривать окружавших ее людей. Впервые с того самого момента, как они встретились с армией Медвина, она смогла узнать все лица и назвать их по именам.