Пол Андерсон - Планета, с котоpой не возвpащаются

Первая настоящая экспедиция Лагранжа так и не вернулась.

В комнате повисла тишина. За широким окном во тьме сверкали огни города.

— И мы, — произнес, наконец, Лоренцен, — будем вторыми.

— Да. И с самого начала все шло плохо. Я расскажу вам. Вначале институт затратил три года на сбор средств, после чего последовали невероятные перемещения в администрации института. Затем началось строительство корабля — купить сразу его не удалось, детали строили в разных местах, и свозили все в одну кучу. Эта деталь непригодна, эту можно улучшить… Время строительства затягивалось, стоимость возрастала. Наконец — это тайна, но вы должны знать — был случай саботажа. Главный конвертер вышел из повиновения при первом испытании.

Практически только один человек, сохранивший хладнокровие, спас его от полного уничтожения. После этого штрафы и задержки истощили средства института, пришлось сделать еще один перерыв для их сбора. Это было нелегко: безразличие общественного мнения ко всему проекту росло с каждой неудачей.

Теперь все готово. Есть, конечно, кое-какие неполадки — сегодняшний разговор маленький пример этого, но в целом все готово. — Эйвери покачал головой. — К счастью, директор института и капитан Гамильтон, и еще кое-кто оказались достаточно упорными. Обычные люди давным-давно бросили бы все.

— Да… ведь со времени исчезновения первой экспедиции прошло лет семь? — спросил Лоренцен.

— Угу. И пять лет с начала подготовки этой.

— Кто… кто же оказался саботажником?

— Никто не знает. Может быть, какая-нибудь из фанатичных групп со своими собственными разрушительными мотивами. Теперь их так много развелось, вы знаете. Или, может быть… нет, это слишком фантастично. Я готов скорее поверить, что второй экспедиции института Лагранжа просто не везет, и надеюсь, что эта полоса невезения прошла.

— А первая экспедиция? — тихо спросил Лоренцен.

— Не знаю. Да и кто знает? Это как раз один из тех вопросов, на которые мы должны найти ответ.

Некоторое время они сидели молча. Невысказанный обмен мыслями проходил между ними:

«Похоже, что кто-то или что-то не хочет, чтобы люди попали на Трою. Но кто, почему и как?»

«Возможно, мы найдем ответ. Но хотелось бы вернуться с ним назад. А первая экспедиция — хорошо оборудованная, с не менее сильным экипажем, чем наш — не вернулась.»

«…Межзвездные расстояния перестали быть непреодолимыми препятствиями после изобретения двигателя для перемещения в искривленном пространстве. Теперь путешествие на расстояние в 100 000 световых лет и на один световой год занимают почти одинаковое время. Естественно, сразу после того, как были посещены ближайшие звезды, исследователи с Солнечной системы устремились к самым интересным объектам Галактики, несмотря на то, что многие из них были очень далеко, и на какое-то время игнорировали миллионы более близких, но обычных звезд. За двадцать два года, прошедших после первой экспедиции к Альфе Центавра, люди достигли сотен звезд. И если надежда открыть планету земного типа, пригодную для колонизации, постепенно ослабевала, ученые были вознаграждены обильными новыми сведениями.

Первая экспедиция к созвездию Геркулеса была чисто астрономической, ее участники интересовались только астрофизикой созвездия — тесной группы из миллионов звезд и окружающим их пространством, сравнительно чистом от пыли и газа. Но, облетая двойную звезду Лагранжа, наблюдатели обнаружили планету и исследовали ее. Точнее там было две планеты, причем большая из них — земного типа. Из-за троянского расположения планету назвали Троей, а меньший компонент системы — Илионом. Из-за отсутствия средств для посадки, экспедиция ограничилась наблюдениями из космоса…»

Лоренцен вздохнул и положил листки с текстом. Он уже знал все это. Спектрографические данные об атмосфере говорили, что на планете должна быть растительность, содержащая хлорофилл. Расчеты массы и поверхностного притяжения, измерения температуры показывали и подтверждали то, что показывала карта: мир все еще захвачен ледниками, а экваториальные районы с холодным бодрящим климатом, знают и снежные бури, и цветущее лето. Мир, где люди смогут ходить без скафандров, построить себе дома, фермы и города, смогут пустить корни. Семь биллионов человек, битком набивших Солнечную систему, требовали нового места для жизни. И в последнее время Лоренцен видел, как угасала эта мечта.