Пол Андерсон: Планета, с котоpой не возвpащаются

— Это они по-прежнему клевещут на нас по всей Солнечной системе. Это их фанатики заставляют меня повсюду ходить с оружием здесь, на Земле. — Он сглотнул и сильно сжал кулаки. Когда он снова заговорил, его голос звучал спокойно:

— Я терпеливый человек. Только всевышний знает, кто из нас прав. Вы можете привлечь в экспедицию иудеев, католиков, магометан, неверующих, коллективистов, себастьянцев, не знаю еще кого. Но отправляясь в экспедицию я принимаю на себя некоторые обязательства: работать вместе и если придется — сражаться за жизнь бок о бок. Я не смогу выполнить это по отношению к новому христианину. Если Янг участвует в экспедиции — я не участвую. Вот так.

— Ну-ну… — Эйвери беспомощно теребил рукой свою шевелюру. — Я сожалею, что так получилось…

— Эти идиоты в правительстве, которые подбирали участников экспедиции, должны были знать об этом с самого начала.

— Вы не считаете…

— Не считаю. У вас есть два дня, чтобы сообщить мне, что Янг исключен из состава экспедиции, иначе я отправляю свой багаж обратно на Марс.

Торнтон встал.

— Извините, что я говорю столь резко, — закончил он, — но в данном случае иначе не могу. Обсудите этот вопрос с дирекцией. А сейчас я лучше пойду. — Он пожал Лоренцену руку. — Рад познакомиться с вами, сэр. Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся с вами в лучших условиях. Я хотел бы поговорить с вами о некоторых аспектах работы с х-лучами.

Когда он вышел, Эйвери шумно вздохнул.

— Что-нибудь выпьем? Надо прийти в себя. Он меня расстроил.

— С разумной точки зрения, — осторожно сказал Лоренцен, — он прав. Если эти двое вместе окажутся на корабле, может произойти убийство.

— Думаю, да. — Эйвери вытянул микрофон из ручки кресла и заказал выпивку в сервис-комнате. Снова повернулся к гостю: — Не понимаю, как могла произойти подобная ошибка. Но, на самом деле, это меня не удивляет. Кажется, над всем проектом тяготеет какое-то проклятие. Все идет наперекосяк. Мы уже на год отстаем от намеченного графика, а затраты почти вдвое превысили первоначальную смету.

Из сервис-комнаты появился поднос с двумя порциями виски и бутылочкой содовой; он покоился на столике с колесами, который подъехал к людям. Эйвери схватил стакан и мгновенно выпил.

— Янгу придется остаться, — сказал он. — Он всего лишь инженер, каких много. А нам нужен физик уровня Торнтона.

— Странно, — сказал Лоренцен, — что человек, выдающийся в своей области — вы должно быть знаете, он один из лучших математиков — может быть… сектантом.

— Ничего странного, — Эйвери задумчиво отхлебнул виски. — Человеческий мозг — удивительная и непредсказуемая вещь. Он может одновременно верить в дюжину взаимоисключающих вещей. Мало кто из людей вообще умеют мыслить; те же, кто умеет, делают это лишь поверхностным мозгом. Остальное — условные рефлексы и рационализация тысяч подсознательных страхов, ненависти и желаний. Мы, наконец-то, постигаем науку о человеке — подлинную науку; мы, наконец-то, учимся воспитывать детей. Но на это нужно очень и очень много времени. Слишком много безумного в человеческой истории и во всем устройстве человеческого общества.

— Ну… — смущенно начал Лоренцен, — полагаю вы правы. Но, вы зачем-то хотели меня видеть…

— Только чтобы немного поговорить, — сказал Эйвери. — Я должен знать членов экипажа лучше, чем они знают сами себя. Но на это тоже нужно время.

— Посмотрите психотесты, которые проходили все участники экспедиции, — сказал Лоренцен. Он почувствовал, что краснеет. — Разве этого недостаточно?

— Нет. Пока что вы для меня — лишь собрание отдельных черт, этакий многомерный профиль эмпирических формул и цифр. Я же хочу узнать вас как человека, Джон. Я вовсе не любопытствую. Я просто хотел бы, чтобы мы стали друзьями.

— Хорошо, — Лоренцен сделал большой глоток. — Приступайте.

— Никаких вопросов. Это не обследование — всего лишь беседа. — Эйвери вновь вздохнул. — Господи, как я буду рад, когда мы наконец выйдем в космос! Вы не представляете себе всю мышиную возню вокруг нашего предприятия. Если бы наш друг Торнтон знал все детали, он бы определенно решил, что божья воля не пускает людей на Трою. Возможно, он был бы прав. Иногда я готов поверить этому.

— Первая экспедиция вернулась…

— Первая экспедиция не имела отношения к институту Лагранжа. Это была специальная астрономическая экспедиция, для исследования звезд в созвездии Геркулеса. Изучая лагранжевы звезды, они обнаружили систему Троя-Илион и сделали из космоса кое-какие наблюдения, в частности, провели планетографическую оценку, но на поверхность не садились.