Майкл Коуни - Бронтомех !

Она посмотрела на меня укоризненно.

- Ни за что...

Однажды мы с Сюзанной вытащили из реки ребенка. Мы убирались в мастерской, когда услышали крики и увидели, что кто-то барахтается в воде в нескольких метрах от причала и никак не может выплыть. Я запрыгнул в ближайшую лодку и оттолкнулся - искать весла не было времени. Сюзанна с причала швырнула веревку. Мне удалось схватить утопающую и наполовину втащить на борт. Сюзанна подтянула нас, и мы отвели дрожащее дитя ко мне домой.

Это оказалась девочка лет тринадцати; раньше мы ее никогда не видели. Я с грустью смотрел, как она стоит и вода с нее течет на ковер. Она молчала. Я предположил, что она сбежала из какого-нибудь поселка и теперь совершенно некстати свалилась мне на голову. К счастью, со мной была Сюзанна - сгусток энергии.

- Запихни ее в горячую ванну, а я пойду одолжу какую-нибудь одежду, Кев, - распорядилась она и ушла.

Я организовал ванну и сел с рюмкой в руке, чтобы обдумать ситуацию.

До нас не доходили вести из других поселков; Риверсайд практически оказался изолированным, если не считать контакта Баркера с телевидением Премьер-сити. Даже в случае переворота мы бы ничего не узнали. Подросток мог оказаться предвестником полчищ беженцев, которые в настоящий момент наступают на нас как саранча. Я налил себе еще. Непонятно, откуда пришла девочка. Возможно, с юга, через лесистые холмы. Допустим, она пробиралась в поселок вдоль реки, еще не зная, кто здесь у власти...

- Приветик.

Я обернулся. Девочка появилась из наполненной клубами пара ванной, завернутая в полотенце. Выглядела она вполне здоровой, с круглыми щеками и довольно пухлыми губками бантиком. Гостья заговорила - уже хорошо. Я опасался, что девочка онемела от шока, что, говорят, случается с детьми. Она села на ручку моего кресла, и я заметил, что у нее на ногах нет царапин.

- Как тебя зовут? - спросил я.

Девочка загадочно улыбнулась. Я был таким наивным идиотом, что не понял значения улыбки.

- Какая разница? - сказала она. - Ведь я здесь, верно? Можешь звать меня Мариэттой... как он.

С этим таинственным замечанием на устах она повернулась, и полотенце немного сползло с ее плеч, открыв плавные очертания молодой груди. Я отодвинулся, смущенный тем, что мое тело реагирует на близость Мариэтты, на жар, исходящий от нее, еще не остывшей после ванны, на выражение ее лица, в котором я уже не мог ошибиться.

- Кто это он? - тупо спросил я, стараясь не смотреть на острый маленький сосок, выглядывающий из-под полотенца.

- А, забудь о нем, глупый. Думай обо мне.

Она вскочила с детским нетерпением, и полотенце упало на пол. С чувством полной беспомощности и сосущим ощущением в животе я взглянул на совершенные формы маленьких грудей, легкий пушок между ног. Оказалось, что я стою и тянусь к ней; она все еще заговорщически улыбалась, лукаво показывая кончик языка. Я оказался в полной власти этого гипноза, привлекательности тела, в котором отсутствовала угловатость ребенка. Напротив, это было миниатюрное подобие взрослой женщины, волшебная кукла...

И тут в мозгу как будто щелкнуло что-то, и я вдруг все понял.

Я сел, дрожа.

Когда Сюзанна вернулась с охапкой одежды, Мариэтта расположилась на диване, с ног до головы закутанная в полотенца. Сюзанна отвела ее в ванную, потом вернулась ко мне.

- Похоже, этот ребенок тебе приглянулся, Монкриф, старый козел, высказалась она, мимоходом взглянув в окно.

- Ну, скажешь тоже, - отпираясь, пробурчал я.

- Кстати, о старых козлах. Какого черта нужно на причале Уиллу Джексону? - неожиданно спросила она, не отрывая взгляда от окна. - Похоже, он что-то ищет среди лодок.

- Возможно, юное создание по имени Мариэтта, - сказал я как можно небрежнее.

- Господи... - пробормотала Сюзанна, уставясь на меня.

Итак, аморфы растворились в поселке. Им удалось стать своими, потому что им было что предложить роду человеческому, потому что у них имелась та рабская угодливость, которой никогда не было у Кли-о-По, так и оставшегося чужим. Все это уже произошло когда-то на планете Мэрилин и повторялось теперь на Аркадии.

Однажды я встретил на причале двух совершенно одинаковых Полов Блейков, склонившихся над скиттером. Я остановился поговорить с ними, напомнил, как опасно трогать микрореактор. От одного Пола я дождался испуганного взгляда.

Другой Пол улыбнулся.

- Спасибо.

Второй, конечно, был аморфом. Некоторое время я ломал себе голову над этой историей. Допустим, Пол оказался эгоцентриком, и его "ты" приняло его собственный облик, как в случае Ральфа Стренга. Но с какой стати аморф оказался таким благовоспитанным?