Майкл Коуни - Здравствуй, лето и прощай

Я направился в сторону кормы, и Вольф отступил в сторону, освобождая руль.

- Это было впечатляющее зрелище, Алика-Дроув, - сказал он.

* * *

После того как я безупречно провел лодку через гавань Паллахакси и привязал ее у набережной, мы договорились встретиться на следующее утро. Уже наступил вечер, когда я вошел во двор, где хранились лодки. Я хотел убедиться, что с моей плоскодонкой все в порядке; мне не удавалось взглянуть на нее в течение нескольких дней.

Пока я рассматривал корпус, обеспокоенный несколькими царапинами на лаковом покрытии подошел Сильверджек, пошатываясь и потирая громадными волосатыми кулаками покрасневшие глаза.

- Надо было меня разбудить, парень, - сказал он. - Когда мы вернулись?

- Недавно.

- Я спал.

- Вы были пьяны.

- Ну-ну, парень, - он с тревогой посмотрел на меня. - Не стоит об этом распространяться, верно?

- Да чего вспоминать, - я повернулся, собираясь уйти, но он схватил меня за руку.

- Отцу не скажешь, а, парень?

- А почему бы, собственно, и нет? Я еще расскажу и про то, как вы контрабандой доставляли спирт в "Золотой Груммет".

- Идем-ка со мной, Дроув, - спокойно сказал он, отпустив мою руку и давая мне возможность самостоятельно принять решение. Я пошел за ним. Садись, - сказал он, усаживаясь за свой стол и закуривая отвратительную сигару. - Нам надо кое о чем поговорить. - Твой отец - парл, и, я полагаю, ты думаешь так же, как и он. Теперь послушай меня. Здесь, в Паллахакси, мы бы и не знали, что идет война, если бы не Правительство с его нормированным распределением, мерзлыми ограничениями и мелкими грязными секретами. Мы продолжаем торговать с Астой, хотя приходится делать это исподтишка; мы продолжаем производить столько же рыбы и зерна, как и всегда, но Парламент заявляет, что мы не можем ими пользоваться, и забирает их у нас. Они говорят, что в городах на материке голод. Как же они управлялись до войны, хотелось бы мне знать? Мне кажется, что это война Парламента, не наша. Почему они не могут оставить нас в покое и воевать с астонцами сами - не знаю!

Голос его сорвался на крик, и я уставился на него.

- Хорошо, что не все думают так, как вы, - сказал я, воспользовавшись любимой фразой отца. Он крепко стиснул мое плечо.

- Все так думают, Дроув, - прошептал он. - Все. Ты скоро поймешь, что у Парламента нет друзей здесь, в Паллахакси.

* * *

Я медленно возвращался в коттедж, погруженный в серьезные размышления. У меня было какое-то приподнятое настроение, и требовалось некоторое время, чтобы успокоиться; но когда я остановился на ступенях, которые вели на вершину утеса, и взглянул через гавань на стоявшие на якоре лодки, дома на противоположном склоне, среди которых был старый консервный завод, на людей, которые работали, развлекались и просто сидели на набережной, я понял, в чем дело.

Я любил город Паллахакси и все, что было с ним связано, - лодки, жизнь, саму атмосферу. И если Паллахакси был против Парламента, дисциплины и ограничений, которые тот собой представлял, значит, и я тоже. Думаю, по мере того, как я все больше осознавал себя как личность, я нуждался в комто или чем-то, с кем мог бы сверить свои чувства, и таковым оказался для меня Паллахакси. Поднимаясь дальше, я прошел мимо старой женщины. Она выглядела изможденной и усталой, но непобежденной; внезапно мне показалось, что она символизирует город под ярмом Правительства, и мне захотелось сжать ее руку и сказать: я с тобой, мать.

Родители хотели знать все подробности нашего путешествия, но я представил им сокращенный отчет, опустив проступок Сильверджека. Потом я задал вопрос:

- Папа, мы встретили человека, который

ловил рыбу, и у него был астонский акцент. Он вошел в устье, и мы направились следом, чтобы выяснить, кто он, но нас туда не пустили. Что может делать астонец возле нового завода?

Отец улыбнулся с разочаровывающей непринужденностью; похоже, у него было хорошее настроение.

- Он может там работать, Дроув. У нас есть несколько беженцев - это люди, которые родились в Эрто, но жили в Асте, когда была объявлена война, и которым удалось выбраться оттуда до того, как они были интернированы. Некоторые из них жили в Асте с детства, но им все равно пришлось бежать, иначе бы их арестовали.

- Они потеряли все, что у них было, - добавила мать. - Вот какие злодеи эти астонцы.

Глава 8.

На следующее утро после завтрака я отправился на набережную. За последние несколько дней яркий солнечный свет сменился легкой туманной дымкой, которая предшествует наступлению грума, но, тем не менее, день был прекрасный, и я втайне надеялся, что он пройдет без каких-либо чрезвычайных событий. Морских птиц было меньше, чем обычно; большая их часть уже улетела на север, чувствуя приближение грума. На рыбном рынке было не слишком оживленно, но я ненадолго остановился, чтобы понаблюдать за аукционистом, Продающим разнообразный улов. Скоро, когда начнется грум, день уже будет недостаточно длинным для того, чтобы распродать весь улов, и аукцион будет затягиваться до поздней ночи.