Андрей Кудрявцев: Изгои вселенной

Стенли никогда не ждал больших результатов от финансируемой им лаборатории старшего брата, но всегда с уважением относился к той самоотверженности, с которой Альфред отдавал себя науке.

Чета их родителей — старших Гиббсонов благополучно почила, достигнув последних пределов старости, и упокоилась на принадлежавшем семье маленьком тропическом островке Филиппинского архипелага.

Наследство, оставшееся после смерти родителей, было, согласно завещанию, поделено поровну между братьями. Состояние Альфреда быстро таяло, съедаемое наукой. Стенли же, в отличие от старшего брата, благодаря природным способностям и хорошему экономическому образованию, сделал несколько выгодных вложений и через короткое время значительно увеличил свой капитал.

Виделись братья редко. Альфред с крайней неохотой покидал милую его сердцу лабораторию, а Стенли жил в родовом гнезде на Филиппинах и бывал в Европе лишь по неотложным делам. Гиббсон-младший, в отличие от брата не был фанатиком и сочетал страсть к преумножению денег с умением их тратить. Отдыхать на «полную катушку» он возможности не упускал, благо в средствах для этого недостатка не имел. Поэтому, встречи братьев, по инициативе Стенли и, несмотря на сопротивление Альфреда, всегда проходили достаточно бурно, порой превращаясь в настоящие оргии.

Стенли любил и умел веселиться. Он всегда испытывал непреодолимое желание встряхнуть брата, разбудить в нем вкус к жизни, показать, что мир не ограничивается стенами лаборатории. Лучшие девочки, рекой — шампанское. Смешные, но порой доходившие до дикости выходки, вроде опрокидывания столов, сталкивания официантов в бассейн и полетов на планерах и воздушных шарах с бомбежкой мороженым невинных прохожих. Он был молод, энергичен, талантлив и богат. Он мог себе многое позволить.

Альфред же, напротив, был благоразумен и сдержан. Ему не нравились развлечения брата, было стыдно за него. Тем не менее, случалось, по настоянию Стенли, выпив лишнего, он тоже заражался его веселой жизненной энергией. На следующий день ему бывало страшно неловко. Альфред обзванивал знакомых, извиняясь за происшедшее накануне. Он давал себе слово больше не участвовать в подобных мероприятиях, но при следующей встрече все, хоть и с некоторыми вариациями повторялось. Таков уж был характер его неугомонного братца…

Идея усиления биополей пришла к Жукину еще в годы обучения в университете. Именно тогда он начал свои первые практические попытки подогнать необъяснимые загадки природы под законы физики.

В еще более раннем возрасте все мысли Жукина, ученика одной из новгородских средних школ, были прикованы к различным необъяснимым, таинственным и паранормальным явлениям. Вначале это было просто юношеское любопытство ко всему загадочному и не вписывавшемуся в строчки учебников. Телепатия, телекинез, ясновидение, левитация, экстрасенсорика, пророчества — эти слова были сказкой, будоражили душу и разум юного Жукина. Если кто-либо другой относился к ним скептически или, в крайнем случае, просто удивлялся странным явлениям, то Жукин все подобные случаи коллекционировал, систематизировал и изучал. Несмотря на материалистические взгляды окружавших его сверстников и взрослых, он, на основании своих умозаключений пришел к выводу, что это все неспроста. Не могло такое количество загадочных явлений объясняться обычными вымыслами, розыгрышами или психическими расстройствами.

На основе своих умозаключений Саша пришел к выводу, что, несмотря на накопленный человечеством огромный опыт и запас информации оно еще слишком мало знает, чтобы просто легкомысленно отмахиваться от фактов подобных собранным в его коллекции.

Позже его стали интересовать уже не сами эффектные явления как таковые, а их природа, внутренняя сущность. Изначальная пытливость ума не позволяла Жукину так и остаться в неведении относительно причин их породивших. Желание докопаться до сути с течением времени привело его сначала на кафедру биофизики университета, а затем и в лабораторию Гиббсона-старшего.

Ученому с мировым именем Гиббсону, пришелся по душе этот молодой русский парень. Особенно понравилась Альфреду самоотреченность, с которой Жукин набросился на работу, едва попав в лабораторию. Он чем-то напомнил патриарху науки его самого в более ранние годы…

Испытательный срок, назначенный Гиббсоном, пролетел для Александра одним днем. Еще бы, ведь он получил доступ к самой совершенной в мире аппаратуре, позволявшей проводить эксперименты, о которых раньше можно было только мечтать.