Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

— В поход? Я, кажется, вообще ни разу в походах не был.

— Ну, вот видишь! Парень, тебе надо пожить среди настоящих вещей. Не среди домов и улиц, а среди гор и рек.

Лэниген глянул на часы и с удовлетворением отметил, что они снова стали золотыми. Он был рад — в свое время заплатил 60 долларов за корпус.

— Деревья и озера, — продолжал Торстейн восторженно. — Ощущение травы, растущей под твоими ногами, зрелище величественных горных пиков, марширующих на фоне золотого неба…

Лэниген покачал головой.

— Я ездил в деревню, Джордж. Ни фига не помогло.

Торстейн был упрям.

— Ты должен вырваться из искусственного окружения.

— А оно все кажется одинаково искусственным, — ответил Лэниген. — Деревья или здания — какая разница?

— Здания строит человек, — подчеркнул Торстейн. — А деревья создал Бог.

У Лэнигена были некоторые сомнения как относительно первого, так и относительно второго; но он не собирался делиться ими с Торстейном.

— В этом, конечно, что-то есть. Я подумаю.

— Ты должен это сделать, — сказал Торстейн. — Я, кстати, знаю отличное местечко. Это в Мэйне, Том, и там как раз есть такое прелестное озерцо…

Торстейн был мастак по части бесконечных описаний. К счастью для Лэнигена, их внимание было отвлечено. Загорелся дом, стоявший неподалеку от них.

— Эй, чей это дом? — спросил Лэниген.

— Семьи Мэкльби, — ответил Торстейн. — Второе возгорание за месяц. Везет им!

— Может, нам следует поднять тревогу?

— Ты прав. Я сам это сделаю, — сказал Торстейн. — И помни, что я тебе сказал насчет этого местечка в Мэйне, Том.

Торстейн повернулся, чтобы идти, но тут случилось нечто довольно забавное. Как только он ступил на тротуар, бетон под его левой ногой стал жидким. Захваченный врасплох Торстейн позволил ноге погрузиться в него по щиколотку, а инерция первоначального движения бросила его вперед, лицом на мостовую.

Том поспешил помочь ему, пока бетон не затвердел.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Кажется, вывихнул лодыжку, — пробормотал Торстейн. — Но все нормально, идти я смогу.

Он заковылял прочь, чтобы сообщить о пожаре. Лэниген остался наблюдать. Он решил, что пожар возник в результате спонтанного самовозгорания. Через несколько минут, как он и ожидал, пламя погасло в результате спонтанного самозатушения.

Нельзя радоваться бедам ближнего своего, но Лэниген не смог сдержать смешка при мысли о вывихнутой лодыжке Торстейна. И даже стремительный селевой поток, затопивший Мэйн-стрит, не смог испортить его хорошего настроения.

Но потом он вспомнил о своем сне, и его снова охватила паника. Он поспешил на назначенную встречу с доктором.

Приемная доктора Сэмпсона на этой неделе была маленькой и темной. Старый серый диван исчез, вместо него стояли два кресла в стиле Луи Пятого и висел гамак. Изношенный ковер переткался заново, а лилово-коричневый потолок был прожжен сигаретой. Но портрет Андретти был на своем обычном месте на стене, и большая бесформенная пепельница сияла чистотой.

Внутренняя дверь открылась и высунулась голова доктора Сэмпсона.

— Привет, — сказал он, — одну минутку.

Голова исчезла.

Сэмпсон был точен. То, чем он там был занят, отняло у него лишь три секунды по часам Лэнигена. А секундой позже Лэниген был распростерт на обитой кожей кушетке со свежей бумажной салфеткой под головой. А доктор Сэмпсон спрашивал:

— Прекрасно, Том, ну как наши дела?

— То же самое, — ответил Том. — Только хуже.

— Сон?

Лэниген кивнул.

— Давай разберем его еще раз.

— Я предпочел бы этого не делать, — сказал Лэниген.

— Боишься?

— Даже больше, чем раньше.

— Даже сейчас, здесь?

— Да. Именно сейчас.

Наступила целительная, многозначительная пауза. Затем доктор Сэмпсон сказал:

— Ты уже говорил раньше, что боишься этого сна, но никогда не говорил мне, почему ты его так боишься.

— Ну… Это будет звучать слишком глупо.

Лицо Сэмпсона было серьезным, спокойным, строгим- лицом человека, который ничего не считает глупым, который физически не способен найти что-либо глупым. Возможно, это была маска, но маска эта, по мнению Лэнигена, внушала доверие.

— Хорошо, я расскажу, — внезапно сказал Лэниген, но тут же запнулся.

— Давай, — сказал доктор Сэмпсон.

— Ну, это оттого, что я верю, что когда-нибудь, каким-то образом, я сам не понимаю как..

— Да, продолжай, — сказал Сэмпсон.

— Да, так вот мир из моего сновидения станет реальным миром.