Майкл Крайтон - Восходящее солнце

«Поймал утренние новости?»

«Не все.»

«Шеф позвонил мне, чтобы я оценил степень ущерба. Хочу понять, где вы стоите, прежде чем давать рекомендации. Окей?» «Окей.»

«Я только что поговорил по телефону с Томом Грэмом. Он признался, что прошлой ночью случилась чистая невезуха. Никто не покрыт славой.» «Боюсь, что нет.»

«Пара голых шлюх воспрепятствовали двум крепким офицерам полиции и предотвратили задержание подозреваемого. Это так?» Звучало смешно. Я сказал: «Тебе надо было бы быть там, Джим.» «Угу», сказал он. «Что ж, пока одно хорошо: проверять правильность выполнения процедуры преследования назначен я. Очевидно, что все было правильно. У нас есть записи в компьютерах, записи переговоров по радио, и все происходило строго по правилам. Слава богу, никто даже не матерился. Мы сможем передать эти записи в прессу, если дела повернутся хуже. Так что здесь мы прикрыты. Но весьма неудачно, что Сакамура мертв.» «Да.»

«Грэм вернулся, чтобы забрать девушек, но дом был уже пуст. Девушки ушли.»

«Понятно.»

«В спехе никто не догадался записать имена девушек?»

«Боюсь, что нет.»

«Это значит, что свидетелей событий в доме у нас нет. Поэтому мы слегка уязвимы.»

«Угу.»

«Утром они вырезали тело Сакамуры из обломков машины и что осталось увезли в морг. Грэм сказал, что насколько это касается его, то дело закрыто. Я понял, что существуют видеоленты, показывающие, что девушку убил Сакамура. Грэм говорит, что готов написать в отчет свое заключение по форме пять-семь-девять. Ты тоже так на это смотришь? Дело закрыто?» «Думаю, что так, шеф. Конечно.»

«Тогда мы можем списать говнюка», сказал шеф. «Японская община находит расследование дела Накамото раздражающим и оскорбительным. Они не хотят, чтобы оно продолжалось дольше необходимого.»

«По мне все окей», сказал я.

«Что ж, хорошо, Пит», сказал шеф. «Я поговорю с большим шефом и порекомендую отменить всякие дисциплинарные акции.» «Спасибо, Джим.»

«Попытайся не тревожиться. Сам я не вижу причин для дисциплинарного расследования. До тех пор, пока у нас есть видео, где снято, что убийство совершил Сакамура.»

«Ага, ленты у нас.»

«Об этих видео», сказал он. «Я попросил Марти посмотреть их в шкафу для вещдоков. Он их, кажется, не нашел.»

Я сделал глубокий вдох и сказал: «Они у меня.»

«Ты ночью не положил их в шкаф?»

«Нет. Я хотел сделать копии.»

Он кашлянул. «Пит, было бы лучше, если бы в этом ты следовал процедуре.»

«Я хотел сделать копии», повторил я.

«Скажу тебе так», сказал Джим, «сделай свои копии и положи оригиналы мне на стол в десять часов. Окей?»

«Окей.»

«Как раз столько времени занимает достать материал из шкафа для вещдоков. Ты меня понимаешь?»

Он намекал, что хочет меня прикрыть. «Спасибо, Джим.» «Не благодари, потому что я ничего не знаю», сказал он. «Я убежден, что процедура соблюдается.»

«Правильно.»

«Но только между нами: сделай копии сразу. Пару часов я смогу удерживать форт. Однако, здесь что-то происходит. Я не знаю в точности, откуда дует ветер. Поэтому не надо тянуть, окей?» «Окей, Джим. Я уже в пути.»

Я повесил трубку и отправился делать копии.

Пасадена выглядела как город на дне кружки кислого молока. Лаборатория реактивного движения гнездилась в пригороде у подножия холмов вблизи Роуз-Боул. Но даже в восемь тридцать утра нельзя было разглядеть горы сквозь желто-сивую дымку.

Я сунул под мышку коробку с лентами, показал свой значок, расписался в журнале дежурного и поклялся, что я американский гражданин. Охранник направил меня в главное здание через внутренний двор. Десятками лет Лаборатория реактивного движения служила командным центром американских космических кораблей, которые фотографировали Юпитер и кольца Сатурна и посылали снимки обратно на Землю в виде телевизионных картинок. ЛРД была местом, где изобрели современную обработку видеообразов. Если кто-то сможет скопировать ленты, то именно они. Пресс-секретарь Мэри Джейн Келлехер повела меня на третий этаж. Мы шли по бело-зеленому коридору мимо нескольких дверей нараспашку, ведущих в пустые кабинеты. Я обратил на это внимание.

«Верно», кивнула она. «Мы потеряли нескольких хороших специалистов, Питер.»

«И куда они ушли?», спросил я.

«В основном, в промышленность. Мы всегда понемногу теряем людей, они переходят в IBM в Армонке или в Белл-Лабс в Нью-Джерси. Но и эти лаборатории больше не обладают самым лучшим оборудованием и финансами. Теперь все это у японских исследовательских лабораторий вроде Хитачи на Лонг-Бич, Санье в Торрансе или Канон в Инглвуде. Теперь они нанимают основную массу американских исследователей.»