Вячеслав Куприянов - Башмак Эмпедокла

— Агента, или, если его можно так назвать, вашего контрагента удалось увидеть?

— Это не было предусмотрено. При таких обменах, если они неэквивалентные, случались трагедии: агент, понимающий, что его контрагент более значителен, то есть более опасен для его державы, способен в последний момент уничтожить своего контрагента, даже если он жертвует при этом собственной жизнью. Поэтому наша сторона настояла на том, что мы друг друга не увидим, но будем пролетать на одном уровне в определенной точке между Брюсселем и Лондоном, супермены показывали мне в иллюминатор этот Ил-62, заверив, что из него в меня никак попасть невозможно, но я даже не повернул головы, я был занят написанием эссе «Хаос и его прогресс». В этот момент раздался звонок. — Уж не агент ли? — воскликнул я, а мой контрагент вскочил, схватился за кобуру и выхватил из нее пистолет, замер и обратился ко мне: «На всякий случай, пойдем со мной!». Он высунулся в амбразуру, я не слышал его переговоров, но дверь он все-таки открыл. Вошел средних лет человек, в плаще, хотя на дворе стояла сухая погода. В руках у него было по чемодану. — Руки вверх! — скомандовал поэт. Вошедший выпустил чемоданы и поднял руки, застенчиво улыбаясь. — Извините, Христа ради, я не могу по известным причинам назвать себя. Но я ваш давнишний почитатель…

Поэт молча опустил пистолет.

— Та-ак. Опустите руки, спокойно. Вы что, ко мне жить собрались? С чемоданами?

— Понимаете, — мялся вошедший, — мне давно хотелось вам сделать что-нибудь приятное. Я у вас не задержусь… Я, так сказать, давно слежу за вашим творчеством… Я слышал, что вы готовите обширное собрание ваших сочинений… И вот… Мой посильный вклад… Вошедший показал на чемоданы.

— Что?! — вскричал поэт. — Это ваши графоманские сочинения? Мне? Вы что, больной?

— Никак нет! Успокойтесь, пожалуйста. Я только выполнял свой долг. Я ухожу.

— Ступайте, ступайте, и забирайте свои чемоданы!

— Никак нет, это — ваши чемоданы. Извините, по долгу службы, а теперь в свете гласности и последних решений… Словом, это вам для собрания. За много лет. Ваши телефонные разговоры…

— Телефонные разговоры? — воскликнули мы с Померещенским.

— Телефонные разговоры, — еще раз подтвердил гость. — С точной датировкой, а где нужно и с идентификацией собеседника. Я считаю, что я выполнил свой долг перед российской культурой. Извините еще раз. Честь имею кланяться! — Гость попятился, сделал кругом и уже решительно исчез.

— Черт возьми, бывает же такое! Вот вам и секретный агент! — поэт был явно ошеломлен. Я был не менее ошеломлен, но пришел в себя гораздо скорее, ведь это, собственно, не меня касалось. Поэт же еще не выпускал из руки пистолет, на что я и поспешил обратить его внимание:

— А если бы вы вдруг в него выстрелили?

— А, — поэт махнул рукой с пистолетом, — ничего страшного, обыкновенный пугач, газовый пистолет, — и тут внезапно грохнул выстрел, меня обдало чем-то горячим и я потерял сознание.

…Меня то поднимало, то опускало из

пучины, пучины, нет, пустыни, пустыни,

нет, паутины, паутины, и предо мной

в сиянии, нет, во мраке, нет, в тумане

сидел на шести ногах шестиногий паук,

нет, шестикрылый поэт Померещенский

и делал на моей груди углем татуировку:

сердечко, пронзенное стрелкой, и слова:

восстань, и виждь, и внемли, и обходи, и жги —

отчего меня снова бросило, запеленало в паутину, заткнуло рот и отключило сознание и подсознание.

…Я всплыл медленно со дна

пучины, нет, я поднялся

со дна пирамиды вместе со

своим саркофагом в ее вершину

но она была заткана паутиной

где сидел шестиногий поэт

который ко мне подбирался

шепча: восстань, и виждь

и попробуй еще что-то сделать глаголом —

отчего я снова в страхе провалился сквозь собственное подсознание, где меня еще преследовали чудовищные два слова: авидья и шуньята.

Очнувшись, я увидел склоненное надо мной лицо миловидной блондинки, я еще не мог понять, где я, на полу валялся черный парик, еще что-то черное, я понял, что это — чадра, потом я увидел бледного поэта и догадался, что это Померещенский. Я взглянул на правую руку поэта и с удовлетворением отметил, что держит он в ней не оружие, а бокал виски. Он снял и френч, облачившись в шелковый халат, расписанный драконами, а в углу мирно бубнил телевизор: похороны за счет правительства, а теперь минута рекламы — только для состоятельных клиентов — бронежилеты для служебного пользования и бронешорты, если вы отправляетесь на отдых…