Лариса Чурбанова: Пурпурное Древо Порфирия

- А теперь- к князю. - Монах уже не бежал, его походка сделалась усталой и ковыляющей.

Ольгерд все полулежал в кресле, даже не сменив позы.

Порфирий обрушился на него с порога:

- Ты кого за себя взял?

Князь изумленно поднялся:

- Белены объелся, что ли?

Но черноризец не унимался:

- Со мной-то все в порядке, а ты вот чуть жизни не лишился, дуралей! Думаешь с чего Несмеяну так скоро и быстро за тебя отдали? Кто ты для них? Дикарь, голытьба, князек северный! А царевну византийскую чуть ли не в седмицу за тебя сговорили. С рук сбыть обрадовались, вот почему!

- Чем тебе моя жена не люба? - хорохорился князь. Но делал он это без огонька, словно отбывая тяжелую повинность.

-А тебе люба? Она хоть раз тебе улыбнулась?

- Она щепетная, благородная, - пытался оправдать свою супругу Ольгерд .

- Не благородная, а нечисть, силы сосущая, тебе в жены досталась, - отрезал монах. - Нету в ней своей жизни, чувств своих нет. Чужое заберет- вот и может руку поднять либо слово сказать. Али не видишь, что до самого дна она тебя выпила, чисто до косточки обглодала?

По лицу Ольгерда текли горькие злые слезы.

- Отчего все так? Отчего она такая сделалась?

- Всегда такой была, - старик расхаживал по комнате, и золотой крест на его груди сверкал гневом и болью. - Дряхлая кровь кесарей, тысячекратно пробегавшая по жилам, изъеденная грехами и пороком. Может еще и сглаз какой при рождении добавился, теперь уж не разберешь.

- Что же мне теперь делать? Ведь она жена мне как-никак, - вопрошал князь. Несмотря на потрясение, он теперь больше походил на прежнего Ольгерда, словно слезы и ярость смыли с него сосущую паутину.

- Княгиню - в монастырь. Помочь ей там не помогут, но как с такими обращаться, они знают. А тебе самому я вот что присоветую: женись-ка ты на бабе простой да без вывертов. Оно и ладно будет.

- Домогара! - застонал Ольгерд, проваливаясь в спасительное забытье.

Прошло совсем немного времени, у князя появились дети. Румяная Домогара часто выносила показывать их народу. Дородная княгиня выплывала во главе целой процессии нянек. Наклоняясь над своими щекастыми отпрысками, она с гордостью декламировала:

- Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь.

А князь стоял рядом и смущенно улыбался.

Взгляд волка

Старец Порфирий умирал. Кожа пожелтела и высохла, туго обтянув заострившиеся скулы. Целыми днями лежал он без движения, лишь изредка передвигая по одеялу обессилевшие руки. Служка часто открывал окно, и в тесную келью, заполненную тяжелым духом больного человека, влетал свежий ветерок. Он приносил с собой запахи весны, тонкие, горьковатые и будоражащие.

-Господь дал мне узнать цветение, да только вряд ли доживу я до плодов, -тихо, еле слышно шептал монах пришедшему навестить его князю.

- Ну, ты это брось, отче, -с возмущением отмахивался Ольгерд. - Ты моих детей крестил, ты их и венчать будешь, когда время придет. Ишь чего удумал, помирать!

- Будет тебе, князь, -устало оборвал его Порфирий. - Я, сам знаешь, в хворобах разбираюсь. Каждому на земле свой срок отпущен. Мой к концу подходит.

Однако смирение не входило в число добродетелей Ольгерда. Он твердо решил, что не допустит гибели старца. Только как же ему помочь? Тяжелые думы не отпускали князя ни на минуту. Опечаленный, укладывался он в супружескую кровать.

- Опять грецкого зелья напоролся? - незамедлительно по-своему истолковала угрюмость мужа княгиня. - Сколько раз тебе говорила: на ночь не нажирайся! Съел полсвиньи, и хватит. О здоровье уже думать пора, а ты все как дите малое!

- Цыть, не зуди, -рыкнул Ольгерд. - Без тебя тошно.

- Гляньте на него, тошно ему!- заголосила Домогара. - А мне не тошно на рожу твою смурную глядючи? Сейчас настойки травяной принесу, полегчает.

- Дурища ты неразумная, - беззлобно выругался князь. - Не объелся я, на душе тяжко.

- Случилось что? - обеспокоенная супруга присела на край кровати.

- Да Порфирий уж больно плох. не сегодня- завтра помрет.

- Батюшки-светы! Что ж ты молчал? - всполошилась Домогара. К старцу она питала самые теплые чувства, так как не без основания считала, что именно он устроил ее брак с князем.

- Ну вот сказал, - огрызнулся ее муж. - И что толку? Чем ты ему поможешь?

- А вот и помогу! - княгиня уперла руки в боки. После рождения детей ее габариты стали еще внушительнее. Так что теперь над Ольгердом нависли весьма солидные и разгневанные телеса.

- Я чай не безродная какая! - Домогара горделиво вздернула пухлый подбородок.