Журнал «Если» - «Если», 2002 № 08

Фрай приводит несколько примеров подобного рода «порталов» в литературе, но более всех других ему дорог, пожалуй, рассказ Герберта Уэллса «Дверь в стене». Можно, конечно, пошло откомментировать: «Эскапизм!» Но велик ли процент тех, кто не желает ускользнуть отсюда?

Книгу можно было бы без зазрения совести назвать тусовочной. Если бы тусовка Фрая не доросла до размеров «широкой аудитории».

Дмитрий Володихин

Москва: ACT, 2002. — 746 с.

Пер. с англ. И. Виленской. (Серия «Золотая библиотека фантастики»). 15 000 экз.

После того как Мэллори Рингесс, герой романа «Повелитель времени», стал богом, казалось, тема закрыта, поставлена точка. Ан, нет! Боги приходят и уходят, люди со своими проблемами остаются. После событий, описанных в романе. «Повелитель времени», прошло не так уж много лет, но уже подрос Данло — сын Рингесса, и его, как и божественного папашу, беспокоят философские вопросы бытия.

Собственно говоря, вся эта книга — история взросления юного дикаря, выросшего среди алалоев, людей, сознательно отказавшихся от плодов цивилизации и живущих «в согласии с природой». Однако за это согласие приходится дорого платить. Все племя вымирает от эпидемии, спасается лишь Данло. Далее следует рассказ о его воспитании старым фраваши, существом, подозрительно смахивающим по повадкам (да и по картинке на обложке) на магистра Йоду. Данло, по словам автора, постигает суть сорока религий, но остается неудовлетворенным.

Талант Зинделла неоспорим. Но эрозия традиционных ценностей, в неявном виде осуществляемая адептами «Нью Эйдж», все же делает свое дело. Окрошка из учений Востока, современной западной мистики и точных наук, по всей видимости, должна была составить некое «Дао математики». Удалась ли попытка, судить читателям.

Павел Лачев

Москва: Иностранка, Б.С.Г.-ПРЕСС, 2002. — 169 с.

Пер. с англ. Л. Мотылева. (Серия «Иллюминатор»). 5000 экз.

Англичанин П.Акройд — еще один мэйнстримовский «гость Страны Фантазии». Его роман построен на использовании стилистического потенциала платоновских диалогов. В наше время они неизбежно обрастают массой толкований: каждое слово приходится разъяснять в комментариях, ведь разница культур делает невозможным прямое понимание. А культурные контрасты и несводимость смыслов — любимейшая тема фантастики.

Местами может показаться, что писатель присоединяет свой голос к хору критиков, которые называют науку Нового Времени основной причиной сегодняшних бед и несчастий человечества. Главный персонаж — городской оратор по имени Платон — поначалу высмеивает ограниченность верований прошлых эпох и славит существующий порядок. Его рассказы о нашем времени — замечательно смешные страницы и в то же время едкая сатира на самонадеянность историков-комментаторов. Дистанционное управление — одна из форм богослужения. Рок-ансамбль — группа исполнителей воли рока, а попросту — палачи. Теория суперструн — то же самое, что «музыка сфер». Э.А.По — Элегический Американский Поэт…

Но Платон обнаруживает, что «каждая эпоха зиждется на добровольной слепоте». Путешествие в «мир пещеры» — собственно, в наш с вами мир — показывает ему, что различные эпохи и сферы представлений существуют одновременно. И что несмотря на ограниченность и страдания, мир этот безусловно реален и должен быть принят всерьез. Вот здесь почтенные горожане не выдерживают: Платона, как и афинского Сократа, обвиняют в развращении юношества посредством измышлений и небылиц. Такова судьба любого фантазера, который желает странного и превращает это желание в ценность своей жизни. Покидая город, герой оставляет читателя наедине с выводом: не следует избегать того слоя бытия, с которым твоя душа имеет сродство. Акройдовский Платон не хуже греческого философа знает, что такое душа, хотя по большинству вопросов противоречит своему античному тезке.

Сергей Некрасов

Москва: ACT, 2002. — 428 с. (Серия «Звездный лабиринт»). 15 000 экз.

Нередко писатель-фантаст прячет в сладкой авантюрной оболочке несъедобную начинку какой-нибудь идеи, теории, учения. И в таком виде читательские массы проглатывают начинку. Так вот, дебютный роман Максима Дегтярева дает редкий пример прямо противоположной схемы. Около 150-й страницы текст становится интересным. Проявляется и понемногу набирает обороты философский план романа: автор выводит странный узор из древних гностических представлений о мире, о Творце (или даже нескольких творцах), о плероме (т. е. полноте божественного абсолюта) и возможностях познания того, другого и третьего. Предлагается оригинальная теория: а не попытаться ли исследовать то, что оказалось для человеческого разума принципиально нераскалываемым орешком, с помощью искусственно выращенного нечеловеческого разума? Выращенного в соответствии со строгими математическими моделями… Гностики, алхимики и прочие маготехники, пожалуй, аплодировали бы автору стоя. Как родному. При всей неоднозначности идей Максима Дегтярева они вызывают интерес и, кажется, до сих пор не были представлены в нашей фантастике столь жестко. Но все то, что располагается в романе до 150 страницы, представляет собой худо скроенный боевичок. Очень гражданский по складу ума и поведению человек пытается заставить читателей поверить в то, что он — оперативник суперсекретной службы. Невротик, отчасти списанный с Рудольфа Сикорски, а отчасти с бессменного шефа «Ночного дозора», но только в сильно упрощенном издании, занимает вакансию босса оной службы. Еще несколько неправдоподобных психопатов составляют штат учреждения. И вот они начинают действовать… Выступление сумасшедшего дома на арене цирка. Впечатление диссонанса — необыкновенно сильное. Автору есть что сказать, но избранная им для этого форма далека от адекватности.