Владимир Фильчаков - Катализатор

Она встала, постояла немного, бурно дыша, и пытаясь проколоть меня насквозь взглядом серых потемневших глаз. Потом отвернулась и, тяжело ступая, ушла из столовой.

Я был жесток с ней. Да, жесток, но я ничего не могу с собой поделать. Эта женщина убивает любовь ко мне у своей дочери только потому, что ей кажется, будто она знает, как Люсе нужно жить. Ничего у меня не получится. Я имею в виду второй шанс. Прогибаться перед этой женщиной я не могу и не хочу. Пусть все идет, как шло. Я тихо встал, сказал 'спасибо' в ту сторону, куда ушла теща, и вышел из квартиры. Я сел во дворе на скамейку, глубоко засунул руки в карманы куртки и стал ждать Люсю. Она вышла минут через пятнадцать, когда я уже совсем замерз под весенним ветром.

- Что ты сказал маме? - накинулась она на меня.

- Ничего особенного. В смысле, ничего такого, что могло бы ее расстроить.

- Нет, ты что-то сказал! - Люся сердито смотрела на меня и сжимала маленькие кулачки, готовая броситься и колотить по лицу, по груди, по чему попало.

- Люся! - прошептал я, глядя на нее широко раскрытыми глазами. - А давай переедем? Снимем квартиру, будем жить отдельно...

Я говорил тише и тише, видя, что она возмутилась еще больше. Безнадежно. Все без толку.

- Я не хочу с тобой говорить! - выкрикнула Люся. - Уходи!

Безнадежно. И кто виноват больше - неизвестно. Но ведь от этого не легче!

Я побрел по улице. Меня колотила крупная дрожь, но я не прятался от ветра, рвавшего волосы. Я шел прямо, чувствуя, как зреет в душе дьявольская ненависть. Она жгла меня изнутри, проедая душу. Перед глазами стояло лицо с крупными чертами, поджатые губы, глаза, смотрящие презрительно, свысока... Моя рука сжалась в кулак, я поднял ее - в ней блеснула кривая сабля. А!!! Я убью ее! Я занес клинок над ненавистным лицом, резко ударил, предвкушая, как голова разлетится на две половинки, брызнет кровь... Но мою саблю отбили другой саблей! Она защищалась, и защищалась умело! Лицо ее перекосило, она шевелила губами, произнося страшные ругательства. Убить ее! Убить! Я нападал, вкладывая в удары всю силу, она отбивалась, от клинков летели искры. Я зацепил ее, у нее из плеча потекла кровь, и вид этой крови заставил меня потерять человеческий облик. С диким, животным криком я рванулся в последнюю атаку, я рубил и колол. Ее силы иссякали. Еще бы! Я моложе и сильней! И вот я бросился в решающий выпад и выбил у нее из рук саблю. Она прижалась спиной к стене и посмотрела на меня. В ее глазах я не увидел страха, только жгучую, иссушающую ненависть. Я опустил саблю и отступил.

Боже мой! Что это было? Я огляделся. Я сидел в своей квартире за столом и неотрывно смотрел на кубик. Весь мокрый от пота, капли падают с лица на стол, на кубик, где шипят и испаряются. Я протянул дрожащие пальцы к золоту, и тут же отдернул руку - еще не коснувшись металла, я понял, что он раскален моей ненавистью. Только что я едва не убил человека! Пусть не по-настоящему, пусть это было наваждение, но я едва не убил. Боже мой! Неужели я способен на такое? Меня снова начало трясти. Я чувствовал себя пустой бочкой, рассохшейся деревяшкой, в которой нет ни капли воды. Шатаясь, я бросился к холодильнику, достал початую бутылку водки и присосался к ней как клоп.

Вот это да! Я ведь буду ненавидеть себя за это! Я едва не убил бывшую тещу! Какое право я имел ТАК ее ненавидеть? Да, она сделала все для того, чтобы мы с Люсей расстались, и ей это удалось. Но это не повод для того, чтобы ее убивать! Никакая ненависть не может оправдать убийство! Как только я посмел поднять руку на женщину? На женщину! Черт!

Я допил остатки из бутылки, чувствуя, как по телу разливается яд. Да, это яд! Как хорошо! Я сейчас умру... Тело сковало каменной неподвижностью, я стоял с бутылкой в руке, и единственно чем мог пошевелить, так это губами.

- Повинен смерти! - с трудом выговорил я и начал падать.

Я упал на руку, она треснула и отлетела, как стеклянная. А следом за ней разбился и я. На тысячи осколков...

Утром, проснувшись с жуткой головной болью после трех четвертей бутылки горькой, я уныло посмотрел на кубик, преспокойно лежащий на столе. Вот и буква 'Н' сыграла... Что еще меня ждет? Мне захотелось исследовать кубик. Не то, чтобы заглянуть, что у него внутри, но хотя бы определить, из золота он или нет, однороден или нет, это я мог. Плотность золота девятнадцать целых и восемь десятых граммов на кубический сантиметр. Значит, нужно измерить объем куба и его вес, а потом вычислить плотность. Я взвесил кубик на электронных весах в супермаркете. Попросил взвесить, и мне разрешили. Кубик весил два килограмма семьсот восемьдесят четыре грамма. Бумага, в которую он был завернут от посторонних взглядов, не в счет. Длина ребра - пятьдесят два миллиметра. После несложных подсчетов у меня получилась плотность именно девятнадцать целых и восемь десятых граммов на кубический сантиметр. По всему выходило, что кубик однородный, из чистого золота. Значит, внутри него нет никакой дьявольской машинки, заставляющей меня то бояться, то ненавидеть, то, может быть, любить...