Михаил Кривич - Бег на один километр

Я помахал мужчине рукой, он улыбнулся и ответил тем же жестом. Мне подумалось, что и в Саньке не было никакой такой особой злости, просто он бегал лучше меня, вот и все.

Когда до Тимирязева оставались считанные метры, на аллею вышла светловолосая женщина с сумкой, из которой торчали спицы. Женщина выжидающе посмотрела на меня. Я остановился.

- Как красиво вы бежите,- улыбнувшись, сказала она. - Я часто вижу вас здесь.

- А вы, наверное, хорошо вяжете,- ответил я.- Для меня это тайна за семью печатями.

Женщина засмеялась.

- Завтра я буду сидеть на этой скамейке и довязывать шапочку.

- А я завтра буду бегать.

- Значит, до встречи,- сказала она и опять засмеялась.

И я отложил еще на один день разговор, так странно начатый тридцать с лишним лет назад. Я боялся этого разговора. Нас разделяла едва ощутимая грань, которую так легко смять неосторожным словом. Завтра, думал я, шагая к дому. Что значит один день?

Завтра.

На следующий день, едва я зашел на бульвар, меня окликнули.

На ближайшей к выходу скамье вальяжно развалился Слон в клетчатой куртке, снизу доверху на молниях и заклепках. Тяжелые слоновьи ноги обтягивали джинсы, на которых было еще больше заклепок.

Смешно, подумал я. Свой первосортный товар, свои уникальные лекции Док обменял на бусы и стекляшки. Однако Слон, судя по всему, так не считал. Он был крайне доволен собою. Ему не терпелось поделиться путевыми впечатлениями.

Я хлопнул его по джинсовой ноге и сел рядом.

- У меня такое дело, Док...- начал я. Но не смог договорить.

Оказывается, в штате Айова, в тамошнем университете, когда он, по обыкновению, стал объяснять свои взгляды на единую теорию поля, один из местных балбесов принялся свистеть, едва только Док позволил себе усомниться в подходе Эйнштейна к этому вопросу.

А в университете Джона Гопкинса...

В тот вечер, который мог перевернуть все мое прошлое и будущее, мне было не до тамошних университетов и царящих в них нравов. Я не очень вежливо перебил Дока и путано изложил ему события на Тверском, которые происходили в то время, пока он, Док, мотался по университетской глубинке. Я рассказал ему все - о дистанции в один километр и финишах Королевского Слона, о Четэри и Саньке Карюхине, даже о женщине с вязаньем, с которой я вчера перекинулся малозначащими фразами. А потом носком тапочка нарисовал на песке координатные оси и выложил свое объяснение, почему и как я попадаю с Тверского бульвара в прошлое и возвращаюсь обратно. Помните, про спицу и скомканную бумагу.

Слон слушал меня сочувственно. Он опустил голову на грудь, отчего число подбородков удвоилось, и сказал:

- Чушь.

Я обиделся.

- Совершенная чушь,- уточнил Прудник.- Тебя не извиняет даже сомнительное образование и столь же сомнительный род занятий.

Не торопясь, уверенным лекторским тоном Док объяснил мне, что думает современная наука о взаимосвязи пространства и времени. Я ничего толком не понял, кроме, разве что, одного: если бы даже случилось невероятное и на Тверском в самом деле образовался желоб, то мне, чтобы в него попасть, пришлось бы развить скорость, превышающую скорость света, на что, как я обязан знать, существует строгий запрет. И тогда, добавил Слон с издевкой, я потерял бы не только паршивые кроссовки, но и собственное тело, включая не слишком умную голову.

- И все же,- спросил я въедливо,- как ты объяснишь тот факт, что я с тобой разговариваю, а кроссовки мои исчезли?

- Будь я следователем,- сонно возразил Прудник,- я нашел бы двадцать подходящих версий. Мне лень рассуждать на эту тему. Тем более что эта пропажа, в отличие от нашей бесценной молодости, легко восполнима.

И жестом доброго волшебника он положил мне на колени яркую пластиковую сумку.

- Примерь,- сказал он.- Кажется, твой сайз.

- Размер,- ответил я.- По-русски это размер.

- А я что сказал? - удивился Док.- Я и говорю - сайз. Примерь спикеры.

В сумке были кроссовые туфли со встроенным в язычок микрокалькулятором для расчета беговых нагрузок. Сайз действительно оказался моим. Туфли были мне впору.

Я сунул темно-синие тапочки в сумку и предложил Пруднику пробежаться вместе, чтобы увериться в моей правоте. Слон так посмотрел на меня, что я не решился настаивать. Впрочем, он согласился дойти пешком до места, откуда я попадал в прошлое, и посмотреть что к чему.

Всю дорогу до МХАТа Док обиженно ворчал - солидный ученый, почетный член и лауреат, дел сверх головы, а он отвлекается на мальчишеские глупости. За несколько шагов до того самого места Док по моему сигналу перешел на неуклюжую трусцу, я побежал рядом. Мы пересекли воображаемую черту - и ничего не произошло. Ровным счетом ничего. На скамейках сидели одетые по-нынешнему парочки, мужчина прогуливал скотчтерьера, справа над бульваром нависала громада Художественного театра.