Валерия Аальская - Головастик

Моя комната располагалась наверху якобы для того, чтобы уберечь мою семью от моей чересчур буйной фантазии; широкую Закатную Башню, с великолепным видом на наш небрежно-запущенный парк, мы делили с Винкл поровну. Шесть лет назад ее переселили под самую крышу, выделив под ее комнаты обзорную площадку, находящийся ниже круглый зал с четырьмя окнами на полюсах и небольшую комнату у неудобной винтовой лестницы. Я нередко бывал в комнатах моей маленькой Принцессы, и был, пожалуй, единственным в нашей семье, кто был удостоен этой чести.

Я подозревал, что ее не просто убрали от посторонних взглядов — подразумевалось, что я буду контролировать свою буйную сестрицу. Если это и было так, расчет провалился: я не только не мешал ее веселым шалостям, но и сам нередко в них участвовал, подавая дурной пример подрастающему поколению.

Ко мне в комнаты тоже ведет винтовая лестница, только чуть модернизированная мною так, чтобы хотя бы спуститься я мог, не преодолевая эти ступени. Правда, соскальзывание по трубе не всегда благостно воздействует на внешний вид брюк… ну да мне редко было дело до этих дурацких стрелок.

— Винкл, пожалуйста, будь осторожнее с этим Аластором, — взмолился я, закрывая за собой дверь к лестнице в ее комнаты. Девушка обиженно молчала. Она не любила, когда я ее отчитываю; впрочем, а кто любит?.. — И говори поменьше… а еще лучше — вообще пореже попадайся ему на глаза!.. Как тебе вообще могло прийти в голову спуститься на этот ужин… Отец в ярости, он опять на Совете прочтет длиннющую нотацию о чести Дома…

— …которую мы все уже выучили наизусть, — закончила за меня Винкл, преувеличенно увлеченно шарясь в поясной сумке в поисках киберключа. — Я знаю. Мне казалось, что хоть ты меня поддержишь… Отойди, я хочу переодеться перед вечерней прогулкой.

Мне почудилось, что я слышу сдавленные рыдания за захлопнувшейся перед моим носом дверью. И чего это она?..

В тот день она пошла на улицу одна, хотя обычно по вечерам мы тихонько выбирались на конезавод, основанный моим дедом для собственного развлечения, и допоздна катались по округе, чувствуя себя рыцарем и его прекрасной дамой эпохи раннего Средневековья… Винкл обожала лошадей…

Весь вечер я играл в "Teritoria" (умудрившись наконец захватить базу Ламаас на третьей луне планеты Фанхтор и получив долгожданный чин старшего астронавта боевого крейсера) — до того самого несчастливого момента, когда в комнату, как обычно, без стука, не вошел мой до безобразия исполнительный гувернер, чтобы безапелляционным тоном пожелать мне спокойной ночи.

Утром меня разбудил омерзительный звук будильника — давно пора менять рингтон; я, потянувшись, нехотя встал и прошлепал босыми ногами по приятно холодящему ноги полу до душевой. Омерзительно чистое, пахнущее лавандой жизнерадостно-желтое полотенце… ненавистная наглаженная рубашка… черные брюки с абсолютно лишними, на мой ленивый взгляд, стрелками… начищенные до бликов в глазах туфли…

— Винкл, завтрак через пятнадцать минут, — крикнул я через дверь, тщетно пытаясь пригладить непослушные кудри, чтобы сделаться хоть ненамного серьезнее.

— Я не голодна.

— Винкл, это семейная трапеза, мы все обязаны на ней присутствовать.

— Обойдетесь без меня, у вас хорошо получается.

— Винкл, не упрямься! Спускайся, иначе мы опоздаем.

— Скажи, что я заболела.

— Головастик! — прикрикнул я. — Прекращай эти шуточки!..

— Я не голодна, — повторила Винкл.

Я дернул дверь и ничуть не удивился, обнаружив, что она заперта на все четыре замка; Винкл частенько запиралась в комнате, прячась от всех — вот только меня она обычно пускала.

— Открой дверь, пожалуйста, — чуть спокойнее попросил я.

— Ты опоздаешь на завтрак.

— В гробу я видел этот завтрак.

Замок щелкнул; я отпер дверь и взбежал по ступеням, проклиная любимые отцовские лестницы.

Винкл сидела в глубоком вольтеровском кресле перед окном, вертела в руках дистанционный киберключ и отсутствующим взглядом смотрела на маленький парковый пруд и окольцовывающую его замощенную дорожку.

— Может, ты все-таки спустишься?.. — мягко спросил я, усаживаясь на подоконник так, чтобы не дать ей возможности на меня не смотреть. Я заметил, что глаза у нее заплаканные, а зеленое платье страшно помято (счастье, что ее не видит гувернантка). Кровать в углу комнаты была даже не расстелена.

— Что случилось, Головастик?..

— Ничего, — криво усмехнулась она. — Кого интересуют дела усопших досрочно?..